Бесик Пипия
Максим Горький – литературный псевдоним Алексея Пешкова – напечатал в Тифлисе в 1892 году в газете "Кавказ" свое первое прозаическое произведение "Макар Чудра", и отсюда начинается его путь в литературу. Рассказ был написан на берегах Куры, где Горький работал в мастерских Закавказских железных дорог.
"Я никогда не забываю, что именно в этом городе (имеется в виду Тбилиси – Б.П.) сделан мной первый неуверенный шаг по тому пути, которым я иду вот уже четыре десятка лет. Можно думать, что именно величественная природа страны и романтическая мягкость ее народа – именно эти две силы – дали мне толчок, который сделал из бродяги – литератора".
Знакомство Горького с Грузией и ее культурой относится к началу 90-х годов XIX века, ко времени его первого "хождения по Руси". Древняя культура Грузии, великолепная природа, красивый и гордый народ – произвели глубокое впечатление на Горького, нашли отражение в творчестве писателя.
Так, рассказ Горького "Ошибка" основан на одном из эпизодов жизни писателя в Тифлисе в последних числах декабря 1891 года. Прототипом Кравцова был грузин Гола Читадзе, сын крестьянина, деятель революционного движения. Около заболевшего Читадзе дежурили его товарищи, революционно настроенная молодежь, среди которых был и Горький.
Другой эпизод из грузинской жизни Алексея Пешкова лег в основу рассказа писателя "Рождение человека". В конце лета 1892 года Алексей Пешков работал на строительстве черноморского шоссе. На одной из пустынных дорог между Сухуми и Очамчире он встретил женщину, у которой начались роды, и принял у нее ребенка, зубами перекусив пуповину. Акушерский подвиг Алексея Пешкова был отлит в бронзе неподалеку от реки Кодори, а расположенная в селе Адзюбжа больница была названа в честь рассказа Горького "Рождение человека".
Внимание Горького в Грузии привлекли разнообразные жанры национальной культуры. Большой интерес проявил писатель к грузинским народным мелодиям, восхищавшим его своей напевностью и своеобразием. В 1900 году Горький опять побывал в Тифлисе, был проездом, короткое время, вместе с Антоном Чеховым и Виктором Васнецовым.
"В Тбилиси нашими почетными гостями были Максим Горький, Антон Чехов и художник Васнецов, – вспоминает прославленный исполнитель грузинских народных танцев А.Алексидзе (Сонгулашвили). – Грузинские литераторы устроили им в Верийском саду (он тогда назывался "Фантазия") торжественную встречу, на которую пригласили и меня. На торжестве были и женщины-грузинки. Во время пиршества присутствующие попросили исполнить грузинские танцы. Разумеется, был вызван и я. Исполняя просьбу гостей, я выходил танцевать несколько раз, старался как мог. Гости остались очень довольны грузинскими народными танцами. Наше танцевальное искусство вызвало оживленный обмен мнениями, бурную беседу и веселье. Много говорилось по поводу своеобразия танцев. Произносили тосты. Помню, как Горький, подняв бокал, сказал: "Я провозглашаю тост за народ, который во славу себе создал такие танцы…"
Грузинским танцевальным искусством, равно как и песнями, писатель не переставал восхищаться на протяжении всей своей жизни. В 1903 году Горький, совершая путешествие по Грузии, побывал в Кутаиси. Сопровождавший его Михаил Гурешидзе вспоминает: "Вечером я прошел с ним в один из духанов близ Красного моста, в начале тракта Кутаиси – Они, где обычно собирались крестьяне из Рачи и окрестных сел. Горький стал наблюдать за закусывающими крестьянами, которые распевали песни. Особенно понравилась ему песня "Оделия рануни". Он попросил перевести на русский язык ее содержание".
В революционных событиях 1905 года Горький принимал самое активное участие, был заключен в Петропавловскую крепость за антицаристские прокламации. Протест русской и мировой общественности заставляет правительство освободить писателя. За помощь деньгами и оружием во время Московского декабрьского вооруженного восстания Горькому грозила расправа со стороны официальных властей.
До отъезда Горького за границу около месяца на его квартире в Москве жили и охраняли писателя 11 бойцов дружины, составленной из грузин-студентов. Почти все бойцы искусно исполняли грузинские песни. В те дни на квартире у Горького часто гостил Федор Шаляпин, который вместе с бойцами дружины пел знакомые по Тифлису грузинские песни.
"Горькому очень нравились грузинские песни, и по его просьбе мы часто пели их, – вспоминает один из бойцов Ал. Цуцунава. – Группа, которая охраняла его, оказалась составленной из молодых людей, которые знали как карталино-кахетинские, так и гурийские песни. Как выяснилось, Горькому некоторые из песен, исполняемых нами, были уже знакомы, особенно гурийские. Ему нравились "Хасанбегура", "Али Пашам гвигалата". Он часто говорил, что песни с таким строем встречаются только у грузин".
Горький после длительного пребывания за границей вернулся на родину в 1928 году. Он совершил тогда продолжительное путешествие по Советскому Союзу. Посетил и свою литературную родину – Грузию. "Коджоры цвели и сверкали знаменами, медью оркестров, – пишет Горький в очерках "По Союзу Советов". – Там был, кажется, съезд учительниц, и часа три мы слушали великолепное исполнение ими народных песен Грузии… Трогательно было задушевное гостеприимство учительниц, их простота и милая гордость волнующей красотой песен своего народа".
Небезынтересны и воспоминания самих участников этой встречи. "Наступил час обеда, — вспоминает К.Кекелидзе. – Во дворе под огромным ореховым деревом устроили грузинский обед. К столу пригласили М.Горького. Во время обеда он молчал, ел мало. "У меня к вам одна просьба, – неожиданно сказал он, – спойте грузинские песни". "Что спеть? – спросила я". "Спойте "Мравалжамиер". Давно уже не приходилось слышать".
Мы робко запели, поглядывая на великого писателя, а когда увидели, что его лицо постепенно просветлело, осмелели, товарищи подхватили, и все кругом заполнилось мелодией грузинской песни. М.Горький задумчиво слушал, улыбался… Мы старались каждому звуку придать особую теплоту, петь как можно лучше. Под конец еще более уверенно исполнили грузинскую народную песню "Я крестьянский сын".
Слезы показались на глазах гостя. Он встал, взглянул на расшитый цветами пригорок, украдкой смахнул слезы. Когда мы закончили пение, наступило молчание. Он повернулся к нам, улыбнулся и сказал: "Люблю Грузию, грузинский народ, люблю грузинские песни. Они мне напоминают юношеские годы, проведенные в Грузии".
По воспоминаниям В.Гавашелишвили, работавшего поваром в доме писателя, в 1935 году в гости к Горькому пришли певцы Грузинского народного хора под управлением Кирилле Пачкория. Писатель был очень тронут вниманием и, восхищенный концертом, попросил Гавашелишвили "накрыть грузинский стол". Началось пиршество по грузинскому обычаю, с соблюдением национального этикета. Провозглашались тосты, тамада руководил столом, звучали пленительные мелодии грузинских застольных песен. Горький говорил: "В эти минуты я снова чувствую себя в Грузии".
Не только песенное искусство Грузии привлекало Горького. Он интересовался и знал много образцов древнегрузинского зодчества. Бывал в Нофоафонском монастыре, крепости Нарикала, Мцхете, Гелати. Писателя возмущало дикарское отношение к памятникам зодчества.
"Во Мцхете, в грандиозном соборе, построенном в IV веке, исчезла стенопись в алтаре, могучие, в два человеческих роста, фигуры двенадцати апостолов, в алтаре мне сказали, что эту древнейшую и величавую живопись замазали известью попы, – писал Горький. – Замазаны и наивные фрески… В.М. Васнецов в 1903 году до слез восторга любовался живописью алтаря и этими фресками".
С негодованием вспоминал Горький о преступной афере кутаисского полицмейстера, ограбившего Гелатский монастырь: "А. Свимонов в 6-ом, 7-ом годах, будучи полицмейстером в Кутаисе, содрал драгоценные камни с иконы Гелатской божьей матери, заменив их стеклами, и на этом подвиге карьера его окончилась".
Естественно, особый интерес Горького привлекала грузинская литература. Именно Горький явился инициатором начинания по сближению русской и грузинской культур путем организации переводов произведений грузинских писателей и издания их на русском языке.
"Мне кажется, что литература все легче и лучше знакомит народ с народом, – писал Горький. – Это не есть суждение профессионала, влюбленного в свое дело, это вывод из моих наблюдений за 40 лет сознательной жизни моей".
На всю жизнь сохранил Горький любовь к Грузии, ее народу, природе, искусству.
"Если будешь в Тифлисе, – писал Горький в 1914 году сыну, – побывай в Мцхете, древней столице Грузии, посмотри там собор. Побывай также в Тифлисском музее, – там есть восковые фигуры всех народностей Кавказа".
Горький не упускал случая возбудить интерес к Грузии у других. В 1934 году он писал Ромену Роллану: "Сегодня ко мне приехал Алексей Толстой с Кавказа, где он отдыхал после съезда. С восторгом рассказывает о своих прогулках по горам. Я довольно хорошо знаю Кавказ, там видел я самые величественные пейзажи из всех когда-либо виденных мною. На Кавказе, на берегах Черного моря, между Адлером и Батуми Вы могли бы найти тоже очень удобные места для спокойной жизни".
Выражая свои чувства к грузинскому народу, Горький пишет с особой теплотой: "Оживленно шумит милый грузинский народ-романтик, влюбленный в красоту своей страны, в ее солнечное вино и чудесные песни".
