Патруль - всеми уважаемая служба в Грузии. Но иногда при исполнении служебных обязанностей рядовым полицейским приходится оказываться в неожиданных ситуациях и отвечать за то, что не входит в их компетенцию. Вот очередная сценка их неповторимой тбилисской действительности.
На одной из улиц Сололаки произошла такая катавасия. Гиули Жгенти чинно благородно сдала свою комнату на общем балконе очередной квартирантке. Ею оказалась Тамрико из Цхрамуха. Комнатка крохотная, но все при ней: столик, санузел, кровать и табуретка. Все рассчитано на худосочных студенток. Но цена 200 лари. Потому как жилплощадь изолированная, без хозяйки, а что нагорит, то, опять же, съемщика головная боль.
Все поначалу было согласно устному договору: Тамрико платила относительно культурно, если и запаздывала, то недели на две, не больше. Гиули тоже не зверь, входила в положение и иногда звала к себе на кофе. Словом, такие мирные установились взаимоотношения на том самом узком балкончике.
Но неожиданно соседи забили тревогу, слишком уж часто на вышеуказанном тупичке мелькают особи мужского пола. И мало того мелькают, а еще и шум создают при прохождении до той самой комнатки. То гогот, то хохот, а то и крепкие выражения, не для дамских ушей и детского ангельского слуха. И добро бы одни и те же физиономии мозолили любопытные глаза обитателей дома–колодца, так нет же, все новые и новые личности самой подозрительной наружности. И, понятное дело, что балкон - это вам не проспект Думбадзе, всего-навсего несчастный метр ширины, особо не развернешься, надо к стенке прижиматься, когда навстречу тебе идут плечистые незнакомые ребята.
В итоге соседи пришли к Гиули с конкретной претензией.
- Ты кому сдала комнату? – и сделали такие выразительные глаза. – У нас тут у всех дети растут!
Потом Заур (вторая дверь от Гиули влево) взял на себя труд обличительной речи и сформулировал все по пунктам.
- Квартирантка твоя чересчур разгон взяла. Ее "гости" туда-сюда ходят, прямо в глазах рябит. Окурки кидают и, вообще, понимаешь, беспокоят. А прошлый раз чуть разборку между собой не устроили. Не дали спокойно "Курьер" посмотреть. Прими меры. Мы тут все не негры такое терпеть!
Гиули решила закрутить разболтавшиеся гайки демократических отношений. Она подловила момент, когда Тамрико пребывала в редком одиночестве, и постучалась к жиличке, чтобы сделать внушение.
За закрытой дверью неясно как развивались события, но вскоре жильцы услышали крик.
- Я плачу и имею право!
- Ну и что, что платишь! Это не значит, чтоб сюда полбазара привести. Здесь приличный дом, а не папина квартира!
Архитектурный набросок - яркая сценка из тбилисской жизни >>>
- А что ты имеешь против базара?
- Ты на их рожи посмотри!
- Рожи у себя дома поищи, бессовестная!
После этого дверь с треском распахнулась, и оттуда выкатились Гиули и Тамрико, сцепившись клубком. Сбежались соседи и буйных дам с трудом разняли.
Пока Гиули отряхивала помятые перышки и поправляла опавший начес, Тамрико решила раскопать "томагавк войны" на новом уровне.
- Я тебе покажу, как руки распускать! Сейчас не крепостное право и не семнадцатый век! Мы европейское государство! Ты вложи это в свои одноклеточные мозги! А таким, как ты, Гиули, место в Северной Корее! С этим, как зовут этого мордатого хомяка? – Тамрико обвела воспаленным взглядом всех участников разборки. - Кин чин бин! Всех вас в один день в один гроб я положу вот этими вот руками!
Гиули сделала рывок из удерживавших ее рук. Видимо, предполагаемое гражданство в Северной Корее ее оскорбило до глубины души. Но Тамрико тут же навела на нее свой мобильник.
- Стоять или я снимаю! Все будет использовано против тебя!
Малюсенький зрачок камеры оказал магическое действие. Все участники замерли.
Тамрико, пользуясь моментом, тут же набрала 112 и вызвала патруль со следующей формулировкой.
- Але! На меня нападение! Да, с угрозой для жизни! Да, физические повреждения! Запишите адрес! ... Жду бригаду на улице!
Тбилисский лохотрон: как не попасться на удочку аферистов >>>
Через пять минут у узорчатой чугунной решетки затормозила бело-черная машина с мигалкой. Еще через пять минут по скрипучей лестнице поднимались вслед за Тамрико двое дюжих полицейских.
Гиули пришлось оправдываться и писать объяснительную записку, что больше подобное не повторится.
Причем в процессе писания пострадавшая сторона стояла в двух метрах от Гиули и время от времени дополняла картину новыми ужасающими подробностями и дословными оскорблениями, нанесшими непоправимый урон ее хрупкой травмированной психике. В некоторых местах даже один из патрульных крякнул и сказал, ни к кому не обращаясь.
- Моя жена, оказывается, какая золотая женщина, а я не ценю.
Второй полицейский, видимо, натура еще более впечатлительная, чем его напарник, тоже вдруг резко вспомнил нечто важное и спустился к машине.
Гиули смотрела на Тамрико затравленным зверем и вносила в расписку новые и новые "я обязуюсь". Соседи сочли за лучшее самоликвидироваться на свои места проживания.
Через пятнадцать минут Заур, проходя мимо по балкону, раздираемый любопытством, все же заглянул в щелку приоткрытой двери возмутительницы спокойствия. И увидел следующую картину.
Тамрико сидела за неприбранным столом, облокотившись на крепкое плечо того самого патрульного, который смог новыми глазами оценить прелесть своей жены, и тихо всхлипывала.
- Вай, почему, почему эти противные соседи думают, что все со мной спят.
Патрульный устало гладил ее по руке и успокаивал ее заучено.
- Не беспокойтесь, калбатоно (госпожа - груз. яз.), никто с вами не спит! Ситуация под контролем!
Заур покачал головой и буркнул себе под нос.
- Эти женщины кого хочешь с ума сведут. Совсем, бедный, зарапортовался.
И пошел к себе медленным шагом человека, понявшего причину всех бед в этой жизни.
