Александр Геловани
Неожиданностей не произошло: на прошедшем в воскресенье референдуме в Турции победил Реджеп Тайип Эрдоган. Звучит несколько диковато, как может президент победить на референдуме, это же не президентские выборы. И тем не менее, именно Эрдоган является главным победителем и выгодополучателем от результатов референдума по внесению изменений в Конституцию Турции.
Если коротко — жителям Турции предлагалось проголосовать за изменения в Конституции страны, существенно расширяющие полномочия президента. Если поподробнее, то эти самые существенные изменения означают, что отныне президент может лично назначать министров, представлять бюджет, выдвигать кандидатуры большинства судей высших судов и издавать указы, которые получат статус законов, а также объявлять чрезвычайное положение и распускать парламент. Хорошо это или плохо — вопрос дискуссионный.
Сторонники Эрдогана считают, что хорошо, и даже очень хорошо. Противники — что плохо. Все аргументы "за" и "против", от "необходимости сохранить страну" и "бороться с терроризмом" до угрозы установления "жесткого авторитарного режима" и "угрозы исламизации", хорошо известны.
Но факт, что прошедший референдум — явление историческое, и рассматривать его следует в контексте истории Турции.
Конец империи
До 1923 года никакой Турции не было, а была Османская империя, объединяющая самые разнообразные народы и племена. Создавалась Османская империя, как, впрочем, и все другие железом и кровью, железом и кровью она и разрушалась. В Османской империи был султан, который был не просто абсолютным хозяином огромной страны, но и халифом, то есть повелителем и покровителем всех правоверных мусульман. Остальные этно-религиозные группы большую часть времени существования империи жили в общем-то вполне сносных условиях, насколько условия могут быть сносными для покоренных народов. Так продолжалось достаточно долго, пока отставшая морально и технологически империя не стала разлагаться, а попытки реформ приводили к яростному сопротивлению общества и весьма кровавым страницам мировой истории. Весь XIX век Османскую империю называли "больным человеком Европы", и вот, после окончания Первой мировой войны, больной умер.
Смерть любой империи — это трагедия для народа, составляющего костяк этой самой империи. Но для турок эта трагедия усугублялась тем, что победители на полном серьезе обсуждали вопрос о целесообразности существования государства турок, как такового. Тем более, что этнический состав даже Анатолийского полуострова, который вполне естественно рассматривался как среда обитания турок, был весьма пестрым. Да и отношение соседей к бывшему имперскому народу было далеко от позитивного. Для идеи турецкого национального государства дело могло обернуться весьма скверно, если бы не два обстоятельства. Почти за год до “кончины” Османской империи приказал долго жить её "исторический враг", что на самом деле означало просто главный конкурент в регионе. Речь идет об империи Российской. Правда, на том, что осталось от Российской империи, довольно быстро возник новый объединительный проект, который потом станет называться Советским Союзом. И именно руководство Советской России, решающей тогда свои вполне утилитарные задачи по возвращению влияния на Южном Кавказе, содействовало возникновению Турции в её нынешнем виде.
Турецкое чудо
Турция не просто выжила, но и стала достаточно развитой страной. Правда, это развитие обеспечивалось за счет громаднейшего перенапряжения сил, сопровождавшегося подавлением инакомыслия, ну слишком уж "непрогрессивным" было это инакомыслие, военными переворотами, тотальным контролем светских военных над религиозным большинством и прочими эксцессами.
Первый отказ от одного из принципов Ататюрка, а именно, от принципа государственного регулирования, произошел в начале восьмидесятых годов, когда страна преобразилась благодаря рыночным реформам Тургута Озала. Именно это и было началом того, что потом было названо "турецким экономическим чудом".
Однако, это самое "чудо" имело ещё одно последствие. которое оказалось решающим для будущего страны. Темная, забитая и нищая масса анатолийской глубинки, которую раньше можно было контролировать посредством грубой силы, изменилась, стала экономически активной и двинулась в города. Процесс урбанизации качественно изменил состав населения городов Турции, да и те, кто остался в деревнях, уже были другими. В итоге, экономическая активность начала конвертироваться в активность политическую. Анатолийская глубинка стала не просто голосовать, но и защищать свой выбор. Какое-то время кемалистам удавалось держать ситуацию под контролем, но уже в девяностых было понятно, что долго так продолжаться не может.
Проект Эрдогана
В начале XXI века стало ясно, что объединительный проект, предложенный Кемалем Ататюрком почти сто лет назад себя исчерпал, необходимы новые идеи.
Эти новые идеи и принес нынешний лидер Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Вернее, идею, идею нового объединительного проекта для всех турок, независимо от их этнической принадлежности. Идея Эрдогана основана на принципе национально-религиозного единства всех граждан страны. Данная объединительная идея призвана решить две главные политические проблемы страны — преодолеть барьер между светским побережьем и религиозной глубинкой и купировать курдский национализм, который в пику национализму турецкому, уже давно пытается реализовать проект создания курдского национального государства.
Насколько это удастся Эрдогану — вопрос открытый. Пока же референдум в Турции показал ещё больший раскол в Турции. Население страны голосовало именно по этим линиям разлома. "Анатолийцы" — за, курды и "западники" — против.
Но вот одно несомненно: для реализации планов Эрдогану необходима строгая вертикаль власти, так как без нее навязывание реформ сверху, как это происходило при Ататюрке, невозможно.
На практике во внешней политике это означает, во-первых, что Эрдогану необходимо обозначить разрыв с Европой, чтобы не мешались со своими "ценностями". Сделать это относительно просто: восстановление смертной казни, о которой стали говорить сразу после оглашения результатов референдума, немедленно оставит Турцию не только за рамками кандидатства в ЕС, но и вполне может привести к выходу Турции из Совета Европы.
Во-вторых, и во многом из-за первого, Эрдогану будет жизненно важно наладить отношения с новой администрацией США. Что может предложить президент Турции Штатам при таком раскладе, сказать сложно. Но предлагать что-то придется.
В-третьих, можно прогнозировать большую вовлеченность Турции в конфликт в Сирии. Тут целых две причины, почему Эрдоган может сделать это. Метод снятия напряжения внутри страны путем объединения перед внешней угрозой — метод хорошо известный. Ну и, кроме того, дело защиты туркоманов и суннитов Сирии явно является актуальным политическим заказом ядра электората Эрдогана.
Ну а ответ на вопрос, султан ли Эрдоган, очевиден. Если под султаном имеется в виду покровитель правоверных — несомненно султан, причем султан нового типа. Эрдоган вместе со своей командой взялся за крайне тяжелую задачу создания нового типа "демократии в исламском мире", альтернативных проектов хватает от иранского до ваххабитского. И это, пожалуй, самое интересное. Насколько у него это получится, покажет время.
