Sputnik, Тимур Селиванов
Елена Мамардашвили, глава Фонда Мераба Мамардашвили и дочь знаменитого философа, совершила двухнедельное путешествие на грузинскую родину отца и матери Мераба Константиновича. Она поделилась с корреспондентом Sputnik впечатлениями от поездки.
Куда, когда и зачем Вы ездили?
— В сентябре мы с друзьями и коллегами из Фонда съездили в Грузию. Побывали на родине моего деда по отцовской линии — в деревне Окуреши в Лечхуми, проезжали через край Шида-Картли, где родилась моя бабушка, мать Мераба Константиновича.
Зачем я вообще организовала эту поездку? Первым ответом будет: "Потому что люблю". Я люблю Грузию, люблю своих родственников, мне хотелось увидеться с ними и снова увидеть те места, с которыми связана моя семья.
Вы уже рассказывали Sputnik, что эта поездка была предпринята, в том числе, чтобы подготовить материал для будущего документального фильма о Вашем отце.
— Мне очень повезло: буквально перед отъездом ко мне присоединились несколько хороших фотографов и один оператор, так что мы много снимали. Думаю, этот материал поможет нам в работе над концепцией фильма.
Читайте также: Свободная мысль Мераба Мамардашвили: интервью с исследователем философа >>>
Как рассказать о Мерабе Мамардашвили? Классифицировать его как человека, пытаться упрощенно объяснять его философию или говорить "за жизнь" отдельно от философии, дословно воспроизводить чьи-то воспоминания — явно проигрышный путь.
Вы бывали в этих краях раньше?
— Впервые я побывала в Окуреши, когда мне было два года. Во времена моего детства и юности дорога до Окуреши была тяжелой: сперва нужно было поездом доехать до города Цхалтубо, от него на машине — до подножия горы, на которой стоит деревня, а дальше в гору — своим ходом, багаж везли на лошади или осле. Дедушка, Константин Николаевич Мамардашвили, нес меня тогда на руках весь путь наверх. Сейчас попасть в деревню намного проще: садишься в машину и едешь до нужного места.
Деревня находится на склоне горы, одни дома стоят ниже, другие выше. Дом прадеда расположен в верхней части деревни, а виноградник дедушки — в средней. Мы нашли это место благодаря Роману Мамардашвили — моему родственнику и виноделу.
Дед купил участок земли после того, как вышел на пенсию. Там он возделывал виноград и делал вино, поэтому оно всегда было на нашем столе. Деда не стало в 1972 году, и участок вместе с виноградником пришлось продать.
В детстве мне давали выпить немного дедушкиного вина, и я запомнила его на всю жизнь. После я сравнивала его с другими винами на многих грузинских пирах, но ничего лучше я не пила. У него сложный, многослойный вкус, который ни с чем не перепутаешь.
Только в 2013 году перед своей первой поездкой в Окуреши я узнала, что сорт винограда, который выращивал мой дед, называется "Усахелаури". Сейчас "Усахелаури" — элитное вино, самое дорогое в Грузии. Я была очень впечатлена — конечно, не "статусностью" вина, а потому, что мне наконец стали понятны мои детские воспоминания.
Про это вино в Грузии ходит байка: якобы оно производилось специально для товарища Сталина. Это не так, но Сталин действительно имеет отношение к истории "Усахелаури". Киазо Арджеванидзе, уроженец Окуреши, рассказал нам более правдивую версию.
Как-то в советские времена в район Хони недалеко от Лечхуми прибыл по делам Михаил Калинин. Там его угостили вином "Усахелаури", которое изготовили в семье Киазо. Оно очень понравилось партийному лидеру. "Усахелаури" стало регулярно присутствовать на кремлевских столах, это вино было особо любимым у Сталина.
С тех пор часть вина виноделов Арджеванидзе изымалась для партийно-номенклатурных нужд. На горлышке большого кувшина, в котором хранилось вино для Сталина, была надпись ი. ბ. სტალინი — И. Б. Сталин (по-грузински Виссарион — Бессарион). В провинции, в том числе и в Лечхуми, при произнесении согласных добавляется "у", то есть "б" будет произнесено как "бу". Какой-то чекист так и прочел — "ибу Сталин". Отцу Киазо, который и так в это время находился в ссылке, за это добавили к сроку 3 года.
Как Вы познакомились с Киазо?
— Его отец хорошо знал моего деда. Мы пришли в гости к Киазо, чтобы послушать его рассказ о том, как мой дед стал военным.
Отец Киазо, Александр Арджеванидзе, был офицером Российской Императорской Армии. Молодой Константин Николаевич пришел к нему за советом, рассказал о том, что очень хочет стать военным. Александр одобрил желание юноши, и тот поступил в русское военное училище. Он стал кадровым офицером, получил звание полковника, участвовал в Великой Отечественной войне. Выйдя на пенсию, он преподавал на военной кафедре в Тбилиси.
Гиоргий Мамардашвили, мой родственник и близкий друг, услышав эту историю, сказал: "Ничего удивительного в том, что лечхумский паренек хочет стать военным". Оказывается, лечхумцы издавна считались хорошими воинами. Например, с конца XV века они отбирались для службы в личной гвардии царя Имеретии. В более поздние времена лечхумцы активно участвовали в междоусобных войнах Западной Грузии, и в большинстве случаев в войнах побеждали те, на чьей стороне выступали лечхумцы.
Ваши бабушка и дедушка из разных регионов. Это как-то было заметно в повседневной жизни?
— Они были абсолютно разными по характеру людьми, хотя оба грузины. Дедушка — открытый, веселый, очень любил детей и умел это выразить. Бабушка — очень немногословная, скупая на выражение эмоций и чувств. Я всегда думала, что это их личные особенности, но, по словам Гиоргия, это связано и с этнографическими особенностями Лечхуми и Картли.
Жители Лечхуми открытые, артистичные, деликатные и чрезвычайно гостеприимные. У них считается недопустимым не пригласить к столу человека, который просто прошел мимо. Вообще в Западной Грузии могут даже силой завлечь в дом и заставить принять угощение. В Картли такое отношение встречается реже, приглашение не будет таким ярким и настойчивым. Зато картлийцы очень трудолюбивы и упрямы, хотя и неразговорчивы. И они более прямые, без церемоний.
В силу своего веселого "лечхумского" характера моего деда часто выбирали на пирах тамадой. У него был диабет, ему нельзя было пить вино, но если он соглашался быть тамадой, то даже не заикался о своей болезни. За грузинским столом вообще не принято жаловаться на свои проблемы. Если ты участвуешь в застолье, то должен отставить их в сторону и радоваться, несмотря ни на что. Эту особенность мой отец называл "талантом незаконной радости".
Можно описать не только разницу в характерах, но и во внешности, кухне и даже в отношении к жилью жителей грузинских регионов. В Имерети, Мегрелии, Лечхуми, то есть в Западной Грузии, дома стоят на приличном удалении друг от друга, перед каждым — ухоженные двор и сад. Дома в Шида-Картли, наоборот, стоят близко друг к другу и "спиной" к дороге, дворы скрыты. Выглядят эти строения как маленькие крепости. Разгадка в следующем: набеги врагов обрушивались в основном на Восточную Грузию. Так сложилось исторически: картлийцы жили, защищаясь.
Гиоргий сказал, что жители Картли трудолюбивы, но и лечхумцам в этом не откажешь. Например, мой дед выращивал известный своей уникальностью и капризностью сорт винограда "Усахелаури". Много труда было в это вложено, причем без какой-либо практической надобности, фактически это было уже искусством. Так же я вспоминаю и о своей бабушке, о ее невероятном трудолюбии и служении семье; что бы она ни делала, она делала это превосходно.
Здесь на ум приходят слова Мераба Констатиновича. Он говорил о том, что необходимо вкладывать высокое, христианское усилие в то, что ты делаешь, будь то сапоги или вино. Приверженность к конкретному и любовь к каждодневным делам и хорошо выполненной работе может стать способом воплощения идеального.
Какие положительные изменения Вы увидели в Грузии?
— Сейчас за счет туризма появилось множество рабочих мест для молодежи. Может быть, кому-то это не нравится, но молодые люди в любом случае должны как-то узнать вкус ответственности, труда.
Неважно, кем ты работаешь, у тебя есть своя зона ответственности — маленькая турфирма или виноградник, или ресторан. За счет хотя бы этих сфер бизнеса люди могут найти свое дело, которое зависит только от них. Значимо уважение к любому виду труда, любому ремеслу. Чем бы ты ни занимался, главное, чтобы ты вложился в это полностью, — как говорил Мераб Константинович, "на полную катушку". В широком смысле так можно сказать о любой ответственной, доведенной до конца работе.
