Тамаз Чикваная был первым телеведущим, который повел информационную программу "Моамбе" в прямом эфире. Курьезов за его долгую журналистскую карьеру у Тамаза было много, как и ярких и запоминающихся событий. Одним из таких стала Олимпиада-80.
Журналист в роли наблюдателя
Медийный десант из Грузии, который высадился в Москве летом 1980-го, состоял приблизительно из 25 человек. Технический персонал прилетел за полтора месяца до начала Олимпиады. Нужно было постигать премудрости работы на новой, заграничной аппаратуре. Запись в этих навороченных видеокамерах велась на кассеты, а сами камеры могли работать как при дневном свете, так и в ночных условиях. В то время в Союзе на телевидении монтировали ленту вручную. В общем, заморская техника для наших специалистов была чем-то вроде послания с другой планеты.
- Мы наблюдали за этой техникой разинув рты, - вспоминает Тамаз. - Для нас все это было в диковинку. Я попросил одного своего друга записать на такой камере эпизоды. И он мне дал потом кассету, которую я смог просмотреть только через четыре года. Не было у нас соответствующей аппаратуры.
Творческий состав прилетел в Москву чуть позже. Тамаза так вообще включили в список аккредитованных журналистов за две недели до начала Олимпиады. Он тогда заведовал спортивным отделом информационной программы "Моамбе" на Первом канале грузинского телевидения.
- Приехал, а мне говорят, что списки уже укомплектованы. И я, получаюсь, не у дел. Спасибо спортивному комментатору, который вступился за меня и сказал, что раз уж парень приехал, то определите ему род занятий. Ну, меня и определили - отправили на гребной канал в Крылатское. Поручили организовывать встречи творческого, технического персонала с администрацией спортивного центра. Аккредитации журналиста у меня, кстати, не было.
Так до конца Олимпиады Тамаз и нес возложенную на него миссию наблюдателя. Правда, пару раз он все же отлучился. В первый раз он пошел болеть за Виктора Санеева, которого отлично знал и чей выход просто не мог пропустить.
- Трехкратный чемпион Санеев вышел последним и показал самый лучший результат. Но первое место судьи отдали эстонцу. Вы не представляете, что творилось на трибунах стадиона, когда это произошло. Третье место досталось спортсмену из Бразилии. И вот он подбежал к судьям, о чем-то громко кричал, жестикулировал. Было очевидно, что он возмущен такой оценкой. Стадион ревел, спортсмены возмущались, только сам Виктор не потерял самообладания. А при награждении, бразилец поднял руку Санеева в знак того, что он его признает победителем. Как мне потом сказали, была такая установка, золотую медаль должны были вручить представителю нацменьшинства. Виктор подходил под эту категорию, потому что был из Грузии. Но он был русским. Поэтому медаль отдали эстонцу.
В следующий раз Чикваная попал на финал водного поло. Тогда в сборной команде Советского Союза играл Георгий Мшвениерадзе, сын известного Петре Мшвениерадзе, которого Тамаз знал лично.
- Незадолго до финала я был в гостях у Петре Мшвениерадзе. И он признался, что, при всех его заслугах, золотой медали у него нет, - рассказывает Чикваная.
С именем известного ватерполиста Петре Мшвениерадзе связана одна примечательная история. Это произошло в 1956 году, во время Олимпиады в Мельбурне. Петре Мшвениерадзе аккурат перед Олимпиадой назначили капитаном сборной СССР. Скандал между сборной Союза и Венгрии развернулся прямо в бассейне. Драка началась из-за событий в Венгрии. Почти одновременно с Олимпиадой в Будапеште происходило восстание против советского режима, в результате которого гибли люди. Нападающий сборной Венгрии Дежё Дьярмати сломал грузинскому ватерполисту нос. По итогам, матч был остановлен. Сборной СССР засчитали техническое поражение. Но, несмотря на такой исход игры, пострадавший во время драки Петре был удостоен звания "Заслуженный мастер спорта СССР".
- Через 20 лет американские журналисты устроили встречу ватерполистов, которые участвовали в той драке. Петре поехал, и, когда вошел в зал, венгры подошли и обняли его, но виновник той потасовки не приехал. А на Олимпиаде 1980 года советская сборная по водному полу победила и взяла золотую медаль. И там же, как только Георгию вручили эту медаль, он поднялся на трибуну, где сидел отец, и передал эту медаль отцу, сказав, что он ее заслужил. И Петре очень этим гордился.
Одним из самых запомнившихся событий тех дней стал уход из жизни актера, музыканта и поэта Владимира Высоцкого. Грузинский журналист не раз встречался с Владимиром Высоцким и хорошо его знал.
- У меня было два друга Ричо и Бежан, которые дружили с сыном актрисы Тамары Макаровой и режиссера Сергея Герасимова, Артуром. А он, в свою очередь, был близким другом Владимира Высоцкого. Так и произошло наше знакомство. Как-то мы сидели на даче в Подмосковье. В компании оказалось три грузина, и Владимир вспомнил Михаила Хергиани, с которым был знаком близко. Хергиани был инструктором в фильме "Вертикаль", в котором снимался Высоцкий. Там они и подружились. И Владимир рассказывал, что сходил с ума от того, что Миша творил в горах. Когда Хергиани погиб, Высоцкий не мог поверить в его гибель и написал известную песню, посвященную грузинскому альпинисту.
На коротком поводке у "интересных" людей
Московская Олимпиада проходила в условиях холодной войны и масштабного бойкота, который объявили Советскому Союзу западные страны на фоне ввода советских войск в Афганистан. Поэтому происходящее в СССР носило в том числе и политический подтекст. И меры безопасности в связи с этим предпринимались беспрецедентные. Журналистов спецслужбы держали на коротком поводке.
- Я за одну неделю перед приездом в Москву раз пять побывал в КГБ. Как себя вести, о чем говорить, как избегать контактов с иностранцами и так далее. Это была обязательная процедура. Приходилось устраивать в ушах сквозняк. Не успел я сесть в маршрутку, по прилету в Москву, как передо мной вырос на вид щупленький парень и начал читать нотации. Привезли нас в оргкомитет Олимпиады и там отвели по два-три человека опять же на обработку. Распределили в рабочие группы и там тоже прочищали мозг. Контролировали нас в день три раза. С кем говорил, о чем говорил, попробуй, что-нибудь скрой от них.
Несмотря на то, что журналисты были в основном из социалистических стран, нам все равно запрещали с ними общаться. Был один журналист из ГДР. Он меня о чем-то попросил, и я ему помог. А на второй день он пригласил меня в бар, он нормально владел русским языком, мы зашли, посидели. Я понимал, что за этим может последовать. Но мне было ровным счетом наплевать на их указания, я не был ни чиновником, ни членом партии.
Вечером того же дня стук в дверь, на пороге "интересные" люди. Мне так и сказали прямым текстом, еще раз с немцем заговоришь - соберешь чемодан и вернешься домой.
"Целуй меня крепче", потому что "Москва слезам не верит"
Впрочем, несмотря на все запреты и контроль, в воздухе все же витал едва различимый, как нотка сандалового дерева в парфюме, запах свободы. И ощущалось это как на уровне экономическом, в плане доступности доселе невиданных продуктов и вещей, так и на уровне общения между людьми и выстраивания отношений. Помимо всего прочего это был праздник. Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться. Настал час возвращения домой. У Тамаза в Москве жила приятельница Майя Герасимова, которая родилась и выросла в Тбилиси. Тамаз, бывая в Москве, часто приходил к ней в гости. Тамаз позвонил ей, чтобы попрощаться.
- В котором часу у тебя самолет? – спрашивает меня Майя. Я отвечаю, что в семь вечера. На это она мне говорит: "Тогда срочно приезжай ко мне, до семи ты все успеешь". Я, естественно, выхожу из гостиницы и еду к Майе. Приезжаю и застаю у нее в доме мексиканского писателя, сценариста и кинорежиссера, которого я уже знал, - Карлоса Фуэнтоса. Сегодня это легенда, а тогда он был молодой, как я (улыбается – прим. ред.). Я на грузинский язык перевел один его рассказ "Кукла-королева". Майя мне сделала подстрочник с испанского на русский, а я перевел на грузинский язык. Карлос хорошо владел русским, потому что учился во ВГИКе. Он хотел снять по нему фильм, и я ему сказал, что для фильма ему не хватает драматизма. И вот много лет спустя у нас проходил кинофестиваль и показывали его фильм. И посмотрев картину, я был приятно удивлен, потому что он изменил финал картины, как я ему говорил. В квартире у Майи вместе с Карлосом меня встретила композитор и пианистка Консуэло Веласкес, автор известной песни "Бесаме мучо". Ей тогда уже было под 60, но она была все равно ослепительно хороша собой. У нее было много и других произведений, но "Целуй меня крепче" ("Бесаме мучо"), написанное ею в 15 лет, стало самым известным. Таким образом я познакомился с Веласкес, которая приехала в Москву вместе с Фуэнтосом на Олимпиаду. Поэтому, у меня в памяти Олимпиада переплетается еще и с картиной "Москва слезам не верит".
По случайному совпадению культовый фильм Владимира Меньшова вышел на большой экран в тот же, 1980-й год. Именно этому фильму обязана своей широкой популярностью в Советском Союзе песня Консуэло. А сам фильм стал одной из немногих советских кинокартин, взявших главный приз американской киноакадемии "Оскар".
