Фильм Тенгиза Абуладзе "Покаяние", который в 1986 году потряс Советский Союз, спустя 34 года после международной премьеры, показали на 74-м Каннском кинофестивале в секции "Cannes Classics".
"У меня всегда было внутреннее убеждение, что даже если бы в определенное время фильм не выпустили, зритель все равно когда-нибудь увидел эту работу", – сказал, представляя картину в Каннах, актер Автандил Махарадзе.
Он сыграл в фильме сразу две роли: главного героя Варлама Аравидзе – собирательный образ тирана, в котором угадываются и Гитлер, и Сталин, и Берия, а также его сына Авеля – представителя поколения, которое не осознало ошибок родителей и расплачивается за это будущим – гибелью детей.
В интервью, которое на бульваре Круазетт Махарадзе дал известному грузинскому кинокритику Гоги Гвахария, актер признался, что чувствует "огромную разницу между поездкой в Канны сейчас и тогда, 34 года назад". И, конечно же, испытывает гордость: "Думаю, не будет нескромным сказать, что попасть в "каннскую классику" – совсем неплохо".
"Конечно, я не думаю, что мы с Тенгизом Абуладзе разрушили Советский Союз. Но то, что мы вообще смогли снять этот фильм, а потом и показать его, это большое достижение. Тем более на фестивале в Каннах, где фильм получил три приза, в том числе Гран-при", – говорит Махарадзе.
Награды
История создания "Покаяния" похожа на политический триллер. Картина была закончена в 1984 году, три года пролежала на полке, а потом получила самое широкое признание в Советском Союзе и триумфальный "выход в свет" – Гран-при Каннского фестиваля за режиссерскую работу, специальный приз Международной федерации кинопрессы и приз экуменического жюри католической церкви "За гуманизм".
В том же 1987 году на Чикагском международном кинофестивале "Покаяние" получило премию "За лучшую мужскую роль" для Автандила Махарадзе, а также специальный приз жюри для режиссера.
Еще через год фильм был номинирован на премию "Золотой глобус" как лучший фильм на иностранном языке.
В 1988 году, на первой церемонии вручения только что учрежденной премии Российской академии кинематографа (только через год премия будет названа "Ника"), фильм победил в шести номинациях.
Сам Абуладзе был не только награжден орденом Ленина – его пригласили сопровождать Михаила Горбачева во время его первого официального визита в Нью-Йорк в 1988 году. И все это после того, как режиссер несколько лет прожил под страхом быть арестованным.
Нельзя сказать, что "Покаяние" забыто и сейчас. 40% отзывов на картину в рейтинге IMDB и в системе "Кинопоиск" – это максимальные 10 баллов, а 74% оценивают картину от 8 до 10 баллов.
Интриги 30-летней давности
Кинокритик Гоги Гвахария поведал из Канн о непростом фестивальном годе, когда там было представлено "Покаяние":
Жюри фестиваля, которым руководил Ив Монтан, присудило "Пальмовую ветвь" французскому режиссеру Морису Пиала за фильм "Под солнцем Сатаны". На протяжении всего фестиваля картина Пиала получала самые низкие оценки критиков. Элита Каннского фестиваля, всегда выделяющаяся своим антиклерикализмом, смеялась над Пиала, а газета "Либерасьон" охарактеризовала его как "пребывающего в стадии маразма". Фестиваль закончился и неожиданно для всех. Морис Пиала получил "Пальмовую ветвь". Зал встретил решение жюри свистом. "Если я вам не нравлюсь, то и вы мне не нравитесь", – крикнул со сцены режиссер.
Членом жюри фестиваля был советский режиссер Элем Климов, который начиная с эпохи перестройки был председателем Союза кинематографистов СССР и "снял с полки" множество запрещенных фильмов, в том числе и "Покаяние". На съезде, который избрал Климова председателем Союза кинематографистов, была повержена группа, известная как "мафия Михалкова-Бондарчука".
В Канны Климов отправился за триумфом "Покаяния" – главного фильма перестройки. Победа Абуладзе имела политическое значение. А для Грузии имела двойное значение, так как получилось бы, что уже второй фильм, снятый грузином, получил бы "Пальмовую ветвь". Первый был фильм "Летят журавли" Михаила Калатозишвили.
Несмотря на то, что конкурсная программа 1987 года была одной из сильнейших в истории Каннского фестиваля, в последние дни конкурса, согласно опросам критиков, лидировали "Очи черные" Никиты Михалкова, более того, Михалкова поддерживал председатель жюри Ив Монтан.
12-часовое итоговое совещание жюри закончилось безрезультатно. Всем нравились разные фильмы и все называли своих фаворитов.
"Покаяние", как видно, не было ни в списках особых фаворитов, ни в аутсайдерах. Этим воспользовался Элем Климов. Как только он понял, что Михалков "договорился" о получении "пальмы", он пригрозил фестивалю скандалом. А потом придумал хитрость – предложил Ив Монтану дать приз Морису Пиала. Монтан, как патриот Франции, не стал возражать. В обмен на это Климов затребовал "Гран-при" для "Покаяния".
В итоге фестиваль закончился победой для грузинского кино и, что самое главное, для перестройки – фильм Абуладзе получил три приза.
Классика в формате HD
Каннский фестиваль уже давно просил прислать в Канны "Покаяние", однако до сих пор это не получалось из-за плохого качества копии, которая была у Киноцентра Грузии.
Сказать по правде, и во время премьеры фильма в Каннах в 1987 году качество пленки многострадальной картины оставляло желать лучшего – мечта Абуладзе снимать на "Кодак" так и осталась мечтой, но тогда все перевешивало социальное значение "Покаяния", которое критики назвали "Ласточкой перестройки" и символом перемен в Советском Союзе.
В этот раз в Канны фильм отправился в виде отреставрированной и оцифрованной версии. Благодаря современным технологиям аллегорическую драму Абуладзе зрители увидели на большом экране в формате HD.
Картина недавно была возвращена в Грузию из российского кинохранилища "Госфильмфонд" – соглашение о передаче фильмов советской эпохи было заключено между Тбилиси и Москвой еще в 2014 году. Одно из крупнейших кинохранилищ мира (в "Госфильмофонде" хранится около 70 тысяч лент) постепенно возвращает продукцию студии "Грузия-Фильм", снятую в период с 1921 по 1991 год, а это около 700 художественных, анимационных и документальных фильмов.
Не первые Канны
Сергей Эйзенштейн считал, что "художник должен быть пророком, чувствовать, как будет развиваться история".
В 1946 году Резо Чхеидзе и Тенгиз Абуладзе, выпускники Тбилисского театрального института, прислали иконе советского кинематографа письмо, в котором выражали восторг по поводу его картины "Иван Грозный" и, конечно же, спрашивали совета, как заняться кино. Эйзенштейн посоветовал поступать к нему в Московский союзный институт кинематографии. Молодые люди успешно сдали экзамены во ВГИК, но так и не стали учениками Эйзенштейна. Он как раз в очередной раз впал в немилость, так что студенты из Тбилиси попали в студию Сергея Юткевича.
В 1955 году Юткевич побывал на мировой премьере совместного фильма Абуладзе и Чхеидзе "Лурджа Магданы" на Каннском кинофестивале. Картина победила на конкурсе лучших короткометражных фильмов – это было признание, которым советские картины в те времена не баловали.
Юткевич писал, что "Магдана" показала миру страну, которая до этого времени была представлена на мировых кинофестивалях исключительно фильмами, где актер Михаил Чиаурели играл Сталина.
Нетипичный грузин
К началу 80-х годов Тенгиз Абуладзе уже снял две картины своей трилогии – выдающуюся визуальной красотой "Мольбу" (1967), в которой режиссер поднимается над штампами, через которые обычно воспринимают творчество одного из самых народных грузинских поэтов Важа Пшавела, а также "Древо желания" (1976), фильм-поэму, в котором есть любовь, побитая грязью, люди и их мечты, гранатовое дерево, расцветшее в пыли предрассудков, и белая лошадь, умирающая в поле красных маков.
После двух этих выдающихся картин режиссер попал в страшную автокатастрофу, чудом спасся и решил, что должен снять еще что-то очень важное. Сценарий он написал за два года. Надежды получить разрешение на съемку не было никакой. Даже когда картина была снята, она еще три года дожидалась "перестройки" на полке.
Нана Джанелидзе – невестка Абуладзе и соавтор фильма, в одном из интервью так сказала о "Покаянии": "Фильм о человеке свободной воли и против насилия, мысли Абуладзе о том, что свобода – это ответственность".
По словам Джанелидзе, "Тенгиз Абуладзе не был "типичным грузином". Ему не хватало качеств, которые нам обычно приписывают иностранцы. Он никогда не был веселым, не шумел, не светился, мало говорил. Поэтому, на первый взгляд, его фильмы "выпадали" из стилистики грузинского кинематографа 60-70-х годов. Но только на первый взгляд ... Грузинское кино прославилось в эпоху так называемого "застоя" именно потому, что в лучших фильмах авторы брались за вечные темы и этим противопоставляли себя эстетике соцреализма ... Тенгиз Абуладзе действительно прочувствовал через себя "боль человечества". Вероятно, поэтому его "Покаяние" вернуло имя грузинскому кинематографу. В конце 80-х про Грузию часто писали так: "Страна, где сняли "Покаяние"... Хотя за это пришлось бы дорого заплатить, если бы не начался крах советской системы..."
Абуладзе повезло. "Покаяние" пришлось ко времени – в СССР начиналась эпоха перестройки, термин "гласность" вот-вот прозвучит на Пленуме ЦК КПСС.
С выходом картины в СССР практически началась антисталинская кампания. Вскоре был издан "Архипелаг Гулаг" Солженицына, воспоминания Шаламова и Гинзбурга. Новое поколение с ужасом узнавало не просто о "культе личности", а о массовых репрессиях, о том, о чем старшее поколение знало, но молчало.
Премьерный показ фильма "Покаяние" Абуладзе: актрисы, исполнившие главные роли - Ия Нинидзе, Кетеван Абуладзе и Зейнаб Боцвадзе
© photo: Sputnik / Yuri Abramochkin
/ В своей картине Абуладзе не просто обличает бесчеловечность тоталитарного режима или трагедию его жертв, но и предупреждает всех, что не осмыслив это наследие, невозможно жить дальше.
Ирония в том, что картина, которая была задумана в эпоху советского "застоя" – Брежнева, Андропова и Черненко, в итоге появилась на экране не без помощи самых высших чинов компартии.
Судный день
"Покаяние" – это, в первую очередь, история о суде. Некий абстрактный суд выслушивает показания обвиняемой – Кетеван Баратели, которая не скрывает, что трижды выкапывала труп важного городского деятеля Варлама Аравидзе и приносила его к дому, где живут его сын, невестка и внук. Кетеван рассказывает о пережитой ребенком трагической смерти родителей, объявленных "врагами родины", и об истории города, в котором правил Варлам. Осознав ее рассказ, внук Варлама Торнике покончил с собой, после чего его сын Авель, сам сбрасывает труп отца в овраг.
Название картины определяет и христианскую символику, которую использует Абуладзе. Варлам Аравидзе – мучитель, Ирод, тиран, а образ его жертвы – художника Сандро Баратели, похож на канонический образ Христа.
Вся история – притча. Это стиль Абуладзе. Библейский Варлаам означает "губитель народа". Фамилии "Аравидзе" в природе не существует – по-грузински это означает "Никто".
Абуладзе не указывает прямо на 30-е годы в Грузии, где от сталинских репрессий пострадала огромная часть интеллигенции. Колорит небольшого грузинского городка, где происходит действие – условность.
"Из каждых трех, четвертый – враг", "Так и быть – посадим всех!", "Труп надо арестовать" – такими фразами могли говорить тираны во всем мире, в любые времена – Берия, Гитлер, Нерон, имя им – легион.
Знаменитый финал картины – обращение ко всему миру. Сцена, гениально сыграна легендарной актрисой Верико Анджапаридзе, которую, на самом деле, с трудом уговорили сняться в этой малюсенькой роли. По улице имени Варлама идет одинокая странница, она спрашивает, ведет ли эта дорога к храму, и узнав, что нет, произносит, с недоумением глядя прямо на зрителей: "К чему дорога, если она не ведет к храму?"
И все же в фильме есть некоторые прямые отсылки к тому, что происходило именно в 30-х годах. Например, художник Сандро Баратели приходит к Варламу Аравидзе с просьбой не разрушать храм.
Есть и очень специфическая сцена с бревнами и вырезанными на них именами ссыльных. Она основана на реальных событиях. Жена Тенгиза Абуладзе, актриса Мзия Махвиладзе, играет женщину, которая находит на таком бревне заветное имя.
"В Чохатаури пришел из Сибири поезд с бревнами. На них оказались надписи на грузинском языке. Говорят, что некоторые находили имена своих родных, политических заключенных. Эта история настолько врезалась в память, что я должен был воспроизвести ее в фильме", – рассказал об этом эпизоде сам Абуладзе.
История с выкапыванием покойника тоже абсолютно реальная, произошла в Западной Грузии и связана именно с событиями 30-х годов. Ее Абуладзе рассказал писатель, который написал по мотивам этих событий повесть. Кто-то выкопал из могилы покойника и принес тело к воротам его дома. Это был высокопоставленный чекист, которому понравилась красивая жена некоего бухгалтера. В 1937 году чекист отправил бухгалтера в ГУЛАГ, а его жену сделал своей любовницей. В итоге женщина повесилась. Годы спустя сын этих людей решил, что только так может наказать человека, разрушившего его семью.
Съемки
Первый сценарий "Покаяния" Абуладзе показал тогдашнему первому секретарю ЦК Эдуарду Шеварднадзе. Тот медлил с ответом два месяца. Наконец он позвонил и сказал, что сценарий гениальный, но в Москве этого не примут. Но предложил и выход снимать фильм в Тбилиси, как телевизионный – для этого разрешение Москвы не требовалось.
Несмотря на это покровительство, фильм преследовали неудачи.
После первых съемок, которые прошли в Батуми, оказалось, что 5 тысяч метров пленки были браком.
Потом все стало еще хуже. Актер Гега Кобахидзе, которого взяли на роль Торнике Аравидзе, пытался бежать из страны. Он был одним из тех, кто принял участие в захвате рейса Аэрофлота 6833, летевшем из Батуми в Киев. Гега был расстрелян 3 октября 1984 года.
Хранение пленки с записью государственного преступника само по себе было преступлением, поэтому и эту часть материала пришлось уничтожить.
Во время обыска дома Геги нашли сценарий, о котором до этого никому, кроме съемочной группы, не было известно. Шеф грузинского КГБ Алексей Инаури отправил в Москву отчет, в котором писал, что "в Грузии готовится антисоветская киноакция".
Из Москвы у Эдуарда Шеварднадзе, как он сам пишет в своих воспоминаниях, тоже спрашивали об "антисоветском фильме". Но он отвечал, что снимают фильм "о настоящем коммунисте, который противостоит беззаконию". Приблизительно такой, как "Секретарь райкома", который тогда снимал Резо Чхеидзе.
"В Тбилиси появились слухи, что Тенгиза арестуют. И тут началось – мы прятали копии фильма, антисоветскую литературу... Потом, 31 января, у Тенгиза был юбилей, исполнилось 60 лет... Ему звонили кинематографисты со всего мира. Это была поддержка, – вспоминает Нана Джанелидзе. – А на следующее утро ему позвонил Шеварднадзе и поздравил с днем рождения. Это означало, что фильму дали зеленый свет ... Потом у этого фильма началась новая эра и мы сняли его за два месяца".
Фильм снимали на три камеры. Специально из Москвы пригласили знаменитого оператора Михаила Аграновича. На роль Торнике взяли совсем молодого актера Мераба Нинидзе – сегодня это известнейший актер, недавно снялся в одном фильме с Бенедиктом Камбербэтчем.
Мераб Нинидзе
© courtesy of Merab Ninidze
К тому же, менялось и советское кино – председателем Союза кинематографистов стал легендарный Элем Климов. Да и друзья Абуладзе не подвели.
"Тогда в Тбилиси приехал поэт Евгений Евтушенко, он посмотрел фильм и остался в диком восторге. А вернувшись в Москву, рассказал об этом в Союзе кинематографистов. К тому времени там уже прошел революционный съезд и председателем избрали Элема Климова, который сразу же создал комиссию по "арестованным" фильмам. Стало ясно, что нужно срочно везти ленту в Москву. Это казалось невозможным. И Резо Чхеидзе, который летел получать Ленинскую премию, положил коробки с "Покаянием" к своему фильму. Так и вывез ленту в столицу. Климов смотрел "Покаяние" вместе со своей комиссией. Был невероятный эффект. После титров стояло гробовое молчание. А потом Климов сказал: "Я жизнь отдам, чтобы этот фильм прошел", – рассказывает Нана Джанелидзе.
Актер Кахи Кавсадзе в фильме "Покаяние" (режиссер Тенгиз Абуладзе, киностудия "Грузия-фильм")
© photo: Sputnik
/ Оператор Агранович тоже подтверждает, что как только Шеварднадзе, назначенный министром иностранных дел СССР в июле 1985 года, переехал в Москву, "...были арестованы копии фильма. Нашелся предлог – кто-то распространял кассеты по Тбилиси. Ходили по квартирам с обысками, изымали кассеты, и этот разгул продолжался полгода или больше, пока не вмешался Союз кинематографистов. Потом Резо Чхеидзе привез копию в Москву Элему Климову, и тот сумел решить судьбу картины в более высоких инстанциях…"
Соавтором фильма называли и Эдуарда Шеварднадзе, который уделил этому эпизоду особое место в своих мемуарах. В них фигурируют главные инициаторы перестройки – генсек Михаил Горбачев и член Политбюро "по идеологии" Егор Лигачев. Кстати, Лигачев прожил сто лет. Он умер в мае 2021 года.
"Как только меня назначили министром иностранных дел СССР, и я переехал в Москву, я не смог поехать к Горбачеву и сказать, что у нас в Грузии есть такой фильм. Я считал, что для этого еще настанет время.
Потом тогдашний секретарь ЦК компартии Грузии Джумбер Патиашвили пришел к Горбачеву и сказал: есть такой фильм, он лежит на полке несколько лет. Специалисты сказали, что это хороший фильм, и попросили показать его на экране. Горбачев и его жена Раиса посмотрели фильм в тот же день. На следующий день Горбачев мне позвонил:
– Почему вы мне не сказали, что такой фильм был в Грузии?
– Я ждал подходящее время, – сказал я. Думаю, нам пора подумать о выпуске этого фильма.
– Нам с Раисой фильм понравился, наверное, стоит его выпустить, но я хочу попросить вас сходить к Лигачеву и поговорить с ним.
Лигачев посмотрел фильм. Правда, у него были свои мировоззренческие взгляды, но он не удержался. Потом я узнал, что семья его жены также подверглась репрессиям. Оказывается, отца его жены арестовали в 1937 году и расстреляли. Его жена во время просмотра фильма плакала.
На следующий день мне позвонил Лигачев и сказал, что фильм можно выпустить, если Горбачев не будет против. В итоге фильм привезли в Москву".
По словам Джанелидзе, показ фильма для членов Политбюро организовал Элем Климов: "Есть очень интересное воспоминание Климова, как он показал фильм Раисе Горбачевой, женам кремлевских чиновников. Климова чуть не разорвали на части, невозможно было представить, что такое могло выйти. А он говорил, что выпустив этот фильм, мы создадим новую эпоху".
Если же проследить за мыслью кинокритика Гоги Гвахария, то получается, что Шеварднадзе, ничем особенно не рискуя, использовал успех "Покаяния" в своей политической карьере. В одной из своих статей он задается вопросом:
"Почему Шеварднадзе поддержал антисталинский фильм? В детстве он писал стихи о Сталине, а потом, в 90-х годах, перед президентскими выборами в Грузии, приносил цветы к его памятнику в Гори. И вдруг очаровался его критикой в "Покаянии"?
Манера повествования Абуладзе – это притча, символизм, далекий от конкретики, однако Варлам Аравидзе все же ассоциируется с временами Сталина. Следует думать, что "Покаяние" помогло бы его возвышению, как политика... Он чувствовал, что произойдет в стране, поэтому, просто помогал тому, что после премьеры картины, "покаяния" общества, "перестройки", разрушения коммунистической системы, он будет назван одним из соавторов.
С этой точки зрения, тогдашний первый секретарь ЦК Грузии во время премьеры "Покаяния" уже ставший главой МИД СССР, опередил время... В отличие от своих коллег, которые с самого начала восприняли "Покаяние" как антисоветский фильм".
"Покаяние" и Лев Толстой
В Москве премьера "Покаяния" состоялась в сентябре 1986 года. Тенгиз Абуладзе стал получать тысячи писем со всех концов Советского Союза.
Нана Джанелидзе рассказывала, что Абуладзе писали на телефонных бланках, на случайно попавших под руку отрывках бумаги. Люди писали ему, что увидели на экране истории, через которые прошли их семьи.
После премьеры у Абуладзе спросили: "Есть зрители, которые считают, что не надо вспоминать прошлое, что вы об этом думаете?". Абуладзе отвечал на это словами Льва Толстого из статьи "Николай Палкин":
"Зачем поминать? Как зачем поминать?.. Если у меня была лихая болезнь или опасная, и я излечился или избавился от нее, я всегда с радостью буду поминать. Я не буду поминать только тогда, когда я болею и все так же болею, еще хуже, и мне хочется обмануть себя. И мы не поминаем только от того, что мы знаем, что мы больны все так же, и нам хочется обмануть себя".