Когда к старцу Кириллу Павлову пришли и стали говорить, что сейчас очень много людей в храмах и можно надеяться, что вера в народе начала укрепляться, отец Кирилл попросил набрать полное ведро воды. Когда его набрали, он сказал: "Это – количество людей, которые сейчас ходят в храмы". Потом старец попросил воду вылить… И когда вылили, обратно стекло всего три капли. Отец Кирилл пояснил: "Это – те, кто спасается сейчас".
На недоумение присутствующих он ответил: "Большинство людей ходят в храм со словом "дай". Дай здоровье, Господи, дай финансовое благополучие, дай семью, дай детей… Очень мало кто приходит в храм со словами: "Прости, Господи! Прости, что грешил; прости, что не любил; прости, что забыл Тебя". И, к сожалению, большинство этих слов так и не произносит. Посещая долгие годы храмы, они не понимают, что в церковь должен приходить кающийся грешник с покаянным лицом, а не мнимый праведник, который делает одолжение Богу тем, что он в храме находится".
С просторов интернета
* * *
– Слава Богу за всё! – произнес отец Ираклий, усаживаясь за обед. Он был в приподнятом настроении. И служба хорошо прошла, и жизнь радовала, и никаких реальных проблем не намечалось на предстоящий день. Словом, именины сердца.
Тут раздался звонок мобильного телефона. Заиграл его любимый "Ноктюрн" Шопена. И как всегда – не вовремя. Звонил его родственник Лаша – росли вместе. После взаимных расспросов нарисовалась картина, не вызывающая энтузиазма.
В Имерети умирает его столетний троюродный дядя Нико со стороны матери. И ждет именно его, Ираклия, хочет поговорить напоследок. И нет – чтоб войти в положение и представить реально, чего стоит одна дорога по такой жаре в сотню километров с лишним… Куда ведь проще вызвать местного священника в пределах досягаемости. Пусть выговорится, кто ж будет против.
Отец Ираклий попытался доступно разъяснить эту простую мысль. Но вместо разумных извинений услышал безапелляционное:
– Нико ждет именно тебя. Сказал, что не умрет, пока ты не приедешь.
Нет, как вам понравится такая самонадеянность? Пойди удержи после такого обещания благодушное настроение.
Отец Ираклий взялся за ложку. Машинально проглотил нежнейшее мясо цыпленка и раздраженно отодвинул тарелку. Всё, аппетит как ножом отрезало.
Подумал и так, и этак. Выходило нескладно. Хочешь – не хочешь, а придется ехать. Неудобно, родственник всё-таки.
За рулем отец Ираклий не мог избавиться от раздражительности. Злился на себя, на недоумка дядю, на жару и даже на пешеходов, которые никогда, наверное, не научатся правильно переходить улицы. Куда и зачем он едет?! Если бы гнал машину к стоящему человеку – другое дело. А то к Нико – посмешищу деревенскому, который как жил, прости Господи, так и теперь даже умереть толком не может. Взял отец Ираклий по привычке с собой запасные Дары. Зачем, спрашивается? Нико – убежденный атеист, в церковь никогда не ходил, даже после того, как сами коммунисты стали истинно верующими.
Не виделись они лет двадцать. Интересно, насколько старик вообще адекватен. Может, давно в маразме пребывает.
Хотя о какой адекватности речь, когда Нико смолоду чудесил.
Мать-покойница как-то рассказывала, что в 22-м году Нико записался в комсомол и первым пошел громить местную церковь – бороться с опиумом для народа. При этом собралась толпа, и все просили его не делать гадость.
Нико с наганом за поясом зашел в церковный полумрак этаким надутым индюком. (Мать – прирожденная актриса – в лицах показывала, как именно.) И стал срывать иконы со стен. Люди снаружи горестно прислушивались к стуку бросаемых на пол досок. Вдруг через какое-то время иконоборец с воплем выбежал из церкви и, раздирая на себе одежду, исчез в лесу.
Его нашли через несколько дней, привели домой, но с головой с тех пор у него явно что-то нарушилось. Он стал избегать людей. Иногда нес несуразицу.
В деревне пустили слух:
– Видно, какая-то икона прокляла Нико, и он сошел с ума.
Поговорили так и забыли о том случае.
Через несколько лет Нико женился на страшненькой Мариам – сироте из другого района. Сельчане удивились, но резюмировали по-своему:
– Чокнутый – а туда же. И ее понять можно. Уродине тоже семью хочется. Хоть какую-нибудь.
Жили Нико с Мариам, как ни странно, мирно. Хотя кто их знает, что там было внутри. Соседи их сторонились.
Нико целыми днями пропадал на винограднике. На сбор винограда, вопреки обычаю, никого не звал и столы не накрывал. Последний факт особенно злил людей:
– Э-э, конченый человек. Нехристь, да еще и жадина.
Как-то одна из женщин все же осмелилась и спросила у Мариам:
– Как ты можешь жить с сумасшедшим?
И услышала неожиданное:
– Дай Бог, чтоб все были такими, как он.
Ее не поняли, но с вопросами больше не лезли. Между собой решили:
– Они, видно, как в той поговорке: "Быка к быку привязать – или цвет переймет, или характер".
Был у них один сын, но лет десять назад уехал куда-то… Мариам уже умерла. Стал вспоминать, когда именно, но запутался в датах.
Уже к вечеру отец Ираклий затормозил у знакомых, давно не крашенных ворот. Домом Нико и в добрые времена не особенно занимался, а теперь и вовсе всё вокруг, казалось, тронь – упадет. Во дворе трава – заросли непроходимые.
Навстречу вышел тот самый Лаша. После объятий и поцелуев сразу же ввел в курс дела.
– Нико совсем плох. Меня соседи вызвали. Сижу тут уже вторую неделю. Он ни туда и ни сюда. Тебя всё ждет. Я уже для похорон его документы разыскал в этом хламе. Чтоб потом не возиться.
– В итоге, сколько ему лет?
– Вот, смотри, – Лаша протянул пирадоба (удостоверение личности. – прим. автора).
В графе даты рождения стоял 1904 год. Отец Ираклий быстро прикинул в уме столбик. Вычел из 2008 – ого! И ахнул – выходило 104!
– Хорошо пожил дед. План перевыполнил.
И пошел в дом по скрипучим половицам. Скользнул взглядом по окружающей рухляди – деревянные стол, стулья, шкаф, будто декорации для фильма из жизни 30-х годов. Машина времени, да и только.
В постели лежал Нико, высохший, как мумия. Увидев вошедшего, сказал вполне вменяемое:
– Я ждал тебя, Ираклий.
И вытащил из-под матраса затертый матерчатый кисет.
– Что это? – не понял священник, забыв поздороваться.
Старик помолчал, собираясь с мыслями.
– Ты, наверно, слышал обо мне ту историю, что говорят люди, как меня икона прокляла….
Ираклий хранил молчание. На маразматика старик явно не тянул.
– Люди говорят так, потому что не понимают, насколько Бог любит даже такого грешника, как я… Тогда, в 22-м, когда я снял со стены икону Божьей Матери и хотел кинуть ее в костер, я увидел, как из ее глаз потекли слезы. В ужасе я выбежал из церкви и очнулся уже в лесу. Не знаю, что это было, сон или явь, но я увидел Пресвятую Богородицу, и она мне сказала:
– Господь дал мне Грузию как мой удел. Даже если Дом (церкви – я так понял) разрушите, все равно не покину вас. Но не окажу грузинам и десятой части той милости, которую могла бы сотворить. И мучения ваши только удлинятся.
Потом еще попросила:
– Может, как-нибудь вернешь мне мой Дом?
Отец Ираклий, хоть и подозрительно относился ко всяким сновидцам-боговидцам, не стал и тут перебивать старика.
– С тех пор я решил собирать деньги на строительство новой церкви, хотел так исправить свою ошибку. Много работал, но дело шло очень медленно. Деньги часто меняли, или они обесценивались. Вот смотри, – и кивнул на кисет.
В раскрытом мешочке оказалась история XX века в миниатюре. Здесь было несколько николаевских целковых, купюры правительства Ноэ Жордания, несколько золотых колец и пара сталинских облигаций.
– Я понимаю, церковь на это не построишь. Но хоть ризу к иконе Божьей Матери от меня закажи… Сам я уже до церкви не дойду.
– Почему ты не ходил туда раньше?
– Просто не мог. Совесть – тоже хорошее дело…
Отец Ираклий причастил старика и вышел. Лаша сунулся было следом:
– Не надо ли чего, дядя?
Но ответа не было. Нико уже не дышал.
* * *
Утром, по дороге в город, отца Ираклия не покидало двойственное чувство. Ведь, как известно, либо ты послан кому-то помочь, либо кто-то входит в твою жизнь, чтобы дать что-то необходимое именно тебе на данном этапе. В случае с Нико отец Ираклий не мог точно определить, кто из них был нужнее друг другу в тот прощальный вечер.
