Львиная доля известности этого дома приходится на львов. Они отродясь охраняли главный вход во двор этого дома. Так захотел изобретательный до выдумок тифлисский архитектор Пауль Штерн. У него что ни дом, то произведение искусства. Капризная муза благоволила к талантливому творцу. Хищников он посадил по бокам ограды. Так они и просидели там до наступления новых времен. Потом была смена власти, национализация и превращение дома в коммунальное жилье. Хищники поменяли место жительства и какое-то время охраняли вход в зоопарк. Новые городские власти сочли зоопарк более естественной средой обитания для львов, нежели проспект Плеханова.
Львиная доля и рыбак за оградой
После реставрации дома, которая завершилась в 2010 году, львы вернулись в родные пенаты. Точнее, на прежнее место вернулись их преемники, молодняк. Их вылепили по подобию старых. Но, в отличие от предков, молодые получились почему-то диспропорциональными. Логичнее было бы вернуть старых зверей на старый адрес. Но с насиженного места у зоопарка львы давно исчезли. Куда они ушли, в каком направлении, неизвестно. Теперь их места занимают другие представители семейства кошачьих – тигры.
Дом на Михайловском Штерн спроектировал оригинальным образом. Согласно проекту, здание было глубоко внутри двора. Таким образом, знаменитый дом построили не прямо на проспекте, а на некотором расстоянии от него. Если бы реставраторы не спилили деревья в 2010 году, дом, как в прежние времена, не особенно и бросался бы в глаза.
С учетом того, что Михайловский проспект на момент строительства утопал в зелени, дом как бы играл с прохожими в прятки, выглядывая из-за густой растительности. В середине сада был установлен бассейн со скульптурой маленького рыбака.
Вокруг бассейна росли высокие деревья. Во время реставрации деревья, окаймлявшие бассейн, вырубили и понатыкали по кругу винтажных фонарей. Да и к бассейну теперь не подойти. Его почему-то обнесли невысокой оградой. Видимо, из-за частых покушений на рыбака и его улов.
С другой стороны, если бы кроны деревьев по-прежнему прятали этот чудесный дом, его красота оставалась бы завуалирована листвой. А так лик открыт и завораживает своей неповторимостью.
Тут каждая деталь заслуживает отдельного упоминания. И светлый портик над входной дверью. Он по цветовой гамме вступает в диссонанс с остальным домом, но гармонично вписывается в образ. И резные оборки над окнами, которые перекликаются с расписным навесом, и смотрятся на окнах, как занавески. И формы оригинального дома, в оформлении которого доминирует псевдомавританский стиль.
Впрочем, изнутри не все так идеально, как смотрится снаружи. И жители дома иногда сталкиваются с сотней проблем в таких домах, о которых многие из нас даже не подозревают. Реставрация завершилась девять лет назад. Восстанавливая дом, рабочие повредили систему водоснабжения и теперь в подвале постоянно собирается вода. На втором этаже висит громадное объявление о продаже квартиры. Хозяев квартиры в городе нет. Соседи говорят, что квартира продается уже лет десять.
Подарок жене и роковое завещание
Пауль Штерн работал над проектом дома несколько лет. Еще бы, он же планировал подарить особняк супруге. Первоначальный проект дома Штерн составил в 1889 году. Через год к уже имеющемуся проекту добавил чертежи выходящих на улицу беседок, железной изгороди и ворот. А в 1893-м составил чертеж дворового флигеля, который так и остался неосуществленным на бумаге.
Что случилось потом, история умалчивает. В первоначальные планы Штерна вмешались какие-то обстоятельства, и он вдруг его продал. Купил этот удивительный дом у архитектора приехавший в Тифлис из Баку нефтепромышленник Аветис Гукасян. Богач поселяется здесь с женой Анной и единственной дочерью Тамар. Гукасян поддерживал финансово, как сегодня сказали бы, множество образовательных проектов. Строил дома, школы, помогал бедным. Как показательный прихожанин делал крупные пожертвования церкви и тратился на образование молодежи. Именно у Гукасяна гостил в свой приезд в Тифлис католикос всех армян Католикос Мкртич Хримян (Хримян Айрик). Одним словом, абсолютно положительный персонаж.
Дальше следует история, от которой делается немного жутковато. Недаром же говорится, наши мысли и слова материальны. Поэтому каждое брошенное нами в пространство слово может сработать против нас самих. Так и случилось в этой семье.
Еще при жизни Аветик Гукасян составляет завещание. Он завещает после своей смерти 600 тысяч рублей Святому Эчмиадзину, 10 тысяч рублей - парижской армянской школе , 5 тысяч рублей - иерусалимскому армянскому храму и 6 тысяч рублей - писательскому издательству. Бизнесмен также завещал построить высшее учебное заведение имени Аветика Гукасяна в Армении.
Остальные средства, а это порядка 1,5 миллиона рублей, он оставляет супруге и дочери Тамаре. Однако в завещании была одна существенная деталь. В нем говорилось о том, что если дочь выйдет замуж за представителя другой национальности до совершеннолетия, ей ничего не достанется. В случае же ее ранней кончины деньги могут достаться армянской церкви. И отец как будто накликал беду.
Шушинский нефтяной магнат ушел из жизни в декабре 1902 года. Дочь же его и жена погибли при неизвестных обстоятельствах в 1914-м. По одной из версий, женщины погибли в результате кораблекрушения. Говорят, у Гукасянов было собственное судно, оно стояло в батумском порту и носило имя дочери Тамар. Все имущество, как и было прописано в завещании, отошло армянскому патриаршеству. Семья была похоронена в семейной усыпальнице во дворе Ванкского собора. Однако, в 37-м, по приказу Берия, храм был разрушен, а захоронения были уничтожены. По некоторым сведениям, дом до национализации был во владении племянника Аветика Гукасяна. Позже в него заселили сотрудников НКВД.
Духовные пилюли
- Вы постучите к Марине, она вам все расскажет про дом и не только, - посоветовала мне девушка на первом этаже. Я последовала совету.
Переступая порог этого дома, я даже не подозревала, какой сюрприз меня там ожидает. Первой бросилась меня встречать гостеприимная Лулу. У Лулу четыре ноги, кучерявый хвост и умные черные глаза. Она путалась в ногах и пыталась перетянуть внимание на себя.
- Лулу, ну дай мне слово сказать, - одергивает толстобокого пуделя Марина. И Лулу, стыдливо пряча морду в лапы, умолкает.
- Вы, деточка, садитесь на диван, - говорит пожилая женщина, мама Марины. И подходит к крану помыть посуду. До моего прихода у них гостил приехавший из Израиля двоюродный брат Марины. Мы столкнулись с ним в дверях. Он вроде как передал мне эстафету - его место в узкой комнате за столом заняла я.
- Такая теснота, что мы не можем даже нормально гостя принять, - сокрушается женщина. Повозившись немного у крана, она скрывается за высокой деревянной дверью.
В доме на первом этаже Марина живет с мамой, мужем и дочерью. В этом доме жил ее дедушка, к которому она часто приходила в детстве. А потом и вовсе перебралась сюда с семьей. Живут они в двух комнатах. Одна из них служит одновременно кухней, столовой и гостиной.
- Вы пейте, пейте кофе, - улыбается Марина. - А я вам немного своих стихов прочитаю. Вы же не против? - говорит моя новая знакомая.
Марина Киракосян-Мосесова - автор десяти сборников поэзии. На некоторые из ее стихов написаны романсы. Она становилась лауреатом литературных конкурсов. Марина - член Союза армянских писателей "Вернатун", а также Пушкинского литературного общества русскоязычных авторов "Арион".
Писать Марина начала, как сама говорит, поздно, лет в сорок с хвостиком. По образованию она филолог и в литературе, конечно, разбиралась хорошо. Но писать стихи в голову не приходило никогда.
То были сложные времена. Полная разруха, безнадежность, отсутствие перспектив. Единственная дочь неудачно вышла замуж. Неприятности сыпались на Марину, как из рога изобилия. На фоне стресса Марина потеряла сон. Три года хождений по мукам. Три года длинною в жизнь. И традиционная, и нетрадиционная медицина оказались бессильны ей помочь. Врачи лишь разводили руками и увеличивали дозу транквилизаторов.
В отчаянии Марина молилась, искала спасение в вере. Постепенно стала замечать, что молитвы складываются в четверостишия. Знакомый врач, читая эти монологи с Богом, сказал, что ее обращения к Всевышнему точь-в-точь повторяют речи святых, даже назвал их имена. Эта деталь еще больше обескуражила Марину. Слова меж тем не иссякали. Напротив, стремительно бежали на лист, как нашедшие выход горные ручьи. Строчки ложились мягко, без натуги и страданий. И приносили долгожданный сон.
- Я спешила выплеснуть из себя все то, что во мне накопилось. Оно требовало выхода, и я могла писать сутки напролет. Потом в изнеможении впадать в сон. Так я и вернулась к нормальному образу жизни. Через вдохновение, веру, любовь. Стихи явились в качестве духовных пилюль, - улыбается Марина.
Вифлеемский квартал Тбилиси - шкатулка с сюрпризами >>>
- Я не выжимаю из себя строчки. Писать должно быть в удовольствие. И муки творчества мне не знакомы. У меня нет вымученных строк, - продолжает Марина. – Сегодня я пишу меньше. Меня часто спрашивали, когда вы успеваете писать, издавать. А я и сама не знаю, когда. Днем работа, дела, домашние заботы. Вечером бегущие из-под пера строки. Иногда бывает невмоготу, хочется побыстрее набросать. Покончив со строками, ложусь спать. Мы с мужем спим тут же, на диване, - показывает на узкий диван.
Да тут и одному человеку узковато, не то что двоим, проносится мысль.
- Сплю на одном боку, а еще эта мамзель над головой у меня устраивается, - смеется Марина, глядя на Лулу. Та бурчит в ответ, задетая замечанием хозяйки.
Мы долго говорили в тот день с Мариной. Она читала мне стихи. А я все слушала и думала о том, сколь изобретателен Всевышний в средствах помощи людям. И как велик человеческий дух, способный раздвигать пространства, побеждать отчаяние и верить в лучшие времена…
