Башенка. Такой второй в городе не сыщешь. И вообще нигде не встретишь. Я как увидела ее, почему-то перенеслась в высокогорную Грузию. Она мне напомнила наши оборонительные башни из высокогорья.
Этот архитектор обладал уникальной способностью. Его творения никогда не повторяли друг друга. Всегда совершенно разные, они завораживали своими формами и оказывались в числе самых красивых. Это я о знаменитом Михаиле Оганджанове, оставившем Тифлису так много оригинальных строений.
Построенный в 1914-м, дом участвовал в конкурсе на лучший городской фасад. Так же, как другое творение Оганджанова - дом Бозарджянц. Первое, что пришло на ум, когда я набрела на фотографию этого дома в Интернете: почему об этом доме так мало говорят. В смысле, не тиражируют так массово, как к слову, здание бывшего Национального банка на улице Леонидзе, собственный дом табачника Бозарджянца или дом Анны Мадатовой на той же бывшей улице Гудовича (сейчас Чонкадзе).
А не попал он в мейнстрим-волну, вот и все дела. Хотя немецкая слободка, может, и изучена гораздо меньше, чем Сололаки, но улица, на которой живет дом с башенкой, наверное, одна из самых популярных, как принято говорить сегодня, раскрученных. На пересечении Агмашенебели и Каргаретели стоит вальяжный и солидный кинотеатр "Аполло", пройдешь пару шагов, уткнешься в замечательное творение Пауля Штерна - дворец принца Ольденбургского, ныне это Дворец искусств. Еще через пару шагов он, маленький и скромный дом мануфактурщика Минасянца. В общем, загадка, и только.
Пощелкав затвором фотоаппарата, я двинулась на дверь. Старая она, хоть и красивая. Того и гляди рассыплется. Дергаю ее, заперта. Недолго думая, направляюсь к воротам во двор. Двор крохотный. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, на каком из этажей живут потомки первого владельца дома. Эту информацию тоже нарыла из Интернета.
В этот самый момент во двор выходит мужчина, а с ним большущий лабрадор. Пес кидается в мою сторону. Владелец успевает предупредить, что он безобиден. Потом показывает, как добраться до искомой семьи. Живут они на втором этаже. Повороты, кухня общего пользования, крутая деревянная лестница – все в доме обличает в нем в прошлом коммунальное жилье.
Семейные реликвии
- Кто там? – спрашивает за дверью женский голос. И не дождавшись моего вразумительного ответа, появляется в дверном проеме. Не голос, а тот, кому он принадлежит, Татьяна. Высокая, статная, доброжелательная. У Тани большие и доверчивые глаза. И густые волнистые волосы. Движения ее стремительны и порывисты.
Из коридора попадаю в гостиную. Куда ни кинь взгляд, везде свидетели прошлого - старинная мебель, детали интерьера. Татьяна усаживается в кресло-качалку и, покачиваясь, рассказывает историю семьи.
Дом принадлежал семье Минасянц. Их было три брата. Один был мануфактурщиком, тот, который построил дом, другой адвокатом, третий врачом. У них была сестра Виргиния – бабушка Татьяны.
- Виргиния прожила 30 лет за границей. Успела за тот период пожить в Париже, Марселе и даже некоторое время в Швейцарии. Как она туда попала? Загадка. Думаете, не задавалась я вопросом? В нашем доме не принято было говорить об этом. Дом у нас отняли после советизации, и чтобы мы, дети, не росли ярыми противниками советского строя, у нас эта тема была табуированная. Если хотели что-то от нас скрыть, старшие говорили между собой на французском языке, - улыбается Тата задумчиво. - Бабушка переехала оттуда в Грузию после того, как убили ее мужа. А бабушкин брат Авас, это который построил дом, наоборот, эмигрировал в Бельгию еще до прихода советской власти. Один брат уехал в Германию, другой - в Москву. А бабушка приехала, вышла замуж за Сагателова, чудом уцелевшего после турецкой резни, и родила маму.
Тут Тата встает с кресла и порывистым движением направляется в комнату за занавеской.
- Идите сюда, Катя!
Тата энергично распахнула гардероб. И вытащив оттуда старый чемодан, водрузила его на кровать. Внутри этого кожаного атрибута путешествий летопись рода - свидетельства о рождении, окончании школ, институтов, дипломы, награды…
Читаю аттестат - Санкт Петербургский технологический институт императора Николая Первого. Инженер технолог Саркис Георгиевич Сагателянц. – Это дедушка, – уточняет Тата.
– Авас Минасянц, - показывает фотографию первого хозяина дома Тата. Я порывалась было запечатлеть, но Тата меня отговаривает.
- Не знаешь, что ждать от этого мира.
Копаемся в фотографиях дальше.
- Изабелла Семеновна Сагателова – мамочка, кандидат биологических наук, – с грустью замечает Тата, рассматривая фотографию.
В лихие 90-е в дом забрались грабители. Тата в это время была на работе. Унесли золото, фамильные драгоценности. Но самая дорогая реликвия - память, воплощенная в фотографиях - осталась нетронутой.
- Наташа – старшая дочь, - продолжает перечислять Тата, - по образованию психолог, а это мой муж Валерий Перегудов, он по образованию физик, а я химик. Дальше Тата извлекает из груды снимков фотографию с изображением молодой девушки в короткой юбке – теннисистке. Это уже она сама – теннисистка, мастер спорта сборной Грузии.
- Кому эти грамоты сегодня нужны? – вопрошает Тата, так же аккуратно складывая ценные бумаги в чемодан, с какой бережливостью и извлекала из него.
Самое большое желание
- Хотите выйдем на веранду? – спрашивает Тата, заговорщически улыбаясь. Как если бы веранда была призом или конечной станцией в путешествии по лабиринту времени.
Веранда с каминным ограждением заметна и с улицы, правда, незаметны ее масштабы. Слева от дома, если повернуться лицом к улице, стоит дом. Он гораздо выше старого дома и полностью загораживает открывавшийся в былые времена, до его возведения, потрясающий вид на город. Тата поднимает руку и показывает на какое-то изображение сбоку здания. Говорит, что это фамильный герб.
- Тут были красивые перила, - проводит ладонью Тата по ограждению веранды. Видите, это дерево, - пытается она дотянуться до кроны дерева, ветки которого стремятся забраться в веранду. - При жизни бабушка протягивала веревку до ветки дерева. И с годами эта ветка так прогнулась, что в один прекрасный день упала на веранду, проломив красивые перила. Нам их потом починили, слепив предельно простые перила.
Обратный путь тот же, через кухню, Тата попутно открывает дверь одной из спален, обращает внимание на потолок. Штукатурки там давно нет. Торчат грубые доски. Дом ни разу за историю своего существования не укреплялся. Потолки, двери, окна, стены - все требует немедленного ремонта. Тата и рада бы с семьей съехать в другую квартиру, но продать квартиру не так просто. Вот если бы фундамент укрепили, - заявили потенциальные покупатели.
- Пусть уж лучше кто-то купит и устроит тут гостиницу, чем дом пропадет и разрушится, - с обидой изрекает Тата.
Укрепить и сохранить дом прадедушки – самая большая мечта Таты.
Тата рассказывает о том, что журналисты и сотрудник художественной Академии часто интересовались этим домом. И писали в сакребуло (городское собрание), знак поставили на улице, чтобы машины не проезжали, потому что шум действует.
- Мы думали, это вызовет резонанс, чей-то интерес. И на самом деле так и произошло. Пришла некая компания, которая решила закупить весь дом. Но нижние соседи не дали своего согласия. Им давали по две тысячи на квадратный метр, но им сумма показалась недостаточно высокой.
Тата будто вспоминает что-то, подходит к буфету. Достает оттуда стопку писем. Находит письмо брата. У бабушки с ее братом Авасом велась активная переписка вплоть до смерти. Тата разворачивает бумажный лист и начинает его читать. В письме брат подробно излагает свои соображения о природе происхождения такого заболевания, как атеросклероз. И отвечает на вопрос сестры, что нужно делать, чтобы дольше жить.
"Не забудь, что мы уже много прожили и приближаемся к концу, надо это понимать, - Тата прерывает чтение, для уточнения, - бабушке при этом был уже 91 год.
В комнате захрипел старый звонок. Мне даже показалось, что и звонок этот оттуда, из той эпохи. В дверях появляется пожилой мужчина, супруг Таты Валериан Перегудов.
- Если мне скажут, что я должен завтра умереть, я это приму с полнейшим спокойствием, - продолжает Тата прерванное чтение. - Это необратимый закон природы. И поэтому на все надо смотреть философски. Бери от жизни все, что ты имеешь возможным брать. Любовь твоих дочек и внучек, пользуйся воздухом, солнцем, ходьбой.
На конверте значится адрес отправителя - Брюссель. Тут Валерий вступает в разговор:
- Он-то умные советы бабушке писал, а ты вот ими ни разу не воспользовалась.
- Как нет, - улыбается Тата, - я только по ним и живу.
Валерий уточняет, где Марго – внучка, и узнав, что та поехала с друзьями на экскурсию, уходит из дома. Внучка, так сложилось, с дочерью Таты тоже живет в этом доме.
- Вот ведь как вышло. Столько поколений в этом доме жило, - возвращается Тата к рассуждениям о доме. - Бабушка вышла замуж и поселилась со своим супругом тут. Это была очень гостеприимная семья. Накрывали большие столы, звучала музыка – фортепиано, скрипка…
По какому-то странному стечению обстоятельств, все представители этого рода, выходя замуж, все равно оставались в этом большом доме. Девочки не уходили из него, а вот мужья-зятья сюда переселялись. Есть, видимо, какая-то магия в этом доме. Я это сама почувствовала, когда застряла в нем на полчаса больше положенного времени. Мне уже давно нужно было бежать на встречу, но что-то меня удерживало. Не отпускало, и я продолжала сидеть на маленьком диване, как примагниченная, и наблюдать, как Тата раскачивается в своем кресле и думает о чем-то своем…
