С писателями и поэтами так же, как с музыкой, танцами, пением и всем остальным. Или любовь с первой встречи, или никак. У меня с этим поэтом любовь. С самого же начала, с детства. Как вошла в подкорку сознания есенинская поэзия, так и осталась там на всю жизнь.
Началось с "Березы". То были первые строки, прочитанные мне в детстве бабушкой. Странно, но я будто проснулась или очнулась от небытия со строками из этого стихотворения. При каждом прочтении в воображении рисовались образы бескрайних равнин и березовых рощ, деревянной избы и малиновых кустов. Все это перемешивалось и переплеталось с образом златокудрого паренька и выливалось в некий загадочный сплав под названием "русская душа".
Любовь с первой строки, или Чаепитие с поэтом
Шли годы, а Есенин, несмотря на новые имена и стихотворные формы, оставался самым любимым и глубоко "моим" поэтом. Каждое прочитанное произведение приближало к нему, делало его личность все более понятной и осязаемой. Притом настолько, что, бывает, возьмешь томик его стихов, укутаешься в теплую шаль и сидишь, будто попиваешь чай со старым добрым приятелем.
Кто знает, может, много лет назад, находясь в гостях у друга в Тифлисе, Есенин и в самом деле сидел у окна и чаевничал. Сергей Есенин приехал в Тифлис в 1924-м, поездом из Баку. Поначалу знаменитый поэт поселился в гостинице "Ориент", но пребывание там было связано с большими тратами, и через несколько дней он переселился к грузинскому поэту Тициану Табидзе, а потом и вовсе перебрался к своему другу - журналисту из газеты "Заря Востока" Николаю Вержбицкому. Корреспондент жил в доме 15 на улице Коджорской.
Писать на фоне постоянных встреч, дружеских посиделок и развлечений, наверно, было крайне сложной задачей. Но поэт с этой задачей бойко справлялся. Иначе как объяснить, что время, проведенное поэтом в Грузии, оказалось одним из самых плодотворных в его творчестве. За несколько месяцев пребывания в Грузии Есенин успел написать одиннадцать стихотворений из цикла "Персидские мотивы", стихи "Русь бесприютная", "Стансы", "Письмо к женщине", "На Кавказе", поэмы "Анна Снегина" и "Цветы", и многое другое.
Есенин влюбился в Тифлис сразу же по прибытию и очень быстро подружился с грузинскими поэтами Паоло Яшвили, Георгием Леонидзе, Тицианом Табидзе и Валерианом Гаприндашвили. Даже посвятил им стихотворение "Поэтам Грузии".
На встречу с домом, где жил поэт, я отправлялась с некоторой грустью. Будто даже страшась энергетики места. А место это, между тем, очень колоритное. Улица узкая, коряво тянущаяся в гору и вымощенная булыжником. Старые, сплошь исторические дома… Я верчусь у дома долго. Все примеряюсь, рассматриваю, щелкаю. Беру аппаратом общий план, потом стараюсь отхватить удачно фасад, вид сбоку, чтобы в кадр вошла телевизионная вышка, которая отсюда кажется, как на ладони.
Дом какой-то загадочный, томный. Будто тронутый элегической грустью. Стрельчатые окна, облупленная побелка и мемориальная табличка с напоминанием, что тут жил Есенин. Да-да, именно тут, на первом этаже дома. От даты, указанной на доске, становится как-то неуютно, прохладно и грустно.
Есенин покинул Грузию в феврале 1925-го, а в декабре того же года он свел счеты с жизнью. Ну, или же не свел, и ему помогли, как гласит непопулярная версия ухода из жизни русского поэта. Пока я меряю дом взглядом, к дому поднимается женщина. Останавливается у входных дверей с козырьком. И переминается с ноги на ногу, продолжая говорить по телефону.
На узкой, выложенной булыжником улочке, пустынно – только я и говорящая по телефону женщина. Проходит минут десять-пятнадцать, и она прощается с абонентом на том конце и оборачивается ко мне. Улыбается.
- Здравствуйте! Вас интересует этот дом?
- Да, очень, - с радостью откликаюсь я.
- Тогда пойдемте ко мне в гости, - предлагает она. – Правда, я заскочила домой ненадолго, потом опять по делам убегаю. Но я вам успею показать комнаты.
Я с радостью принимаю предложение и следую за хозяйкой, открывающей деревянную дверь. Мы поднимаемся по деревянным лестницам на второй этаж.
Душевные дома с задушевными пирогами
- Дом старый, построенный в конце XIX века, - говорит мой любезный экскурсовод. Преодолев крытый пролет, мы оказываемся в небольшой прихожей.
- Меня зовут Марина, - представляется молодая, симпатичная женщина. Легким движением бросает сумку на пол и весело возвещает кому-то в глубь комнаты:
- А у нас гости! – и быстрым шагом проходит из прихожей в гостиную. Я тем временем приглядываюсь к новой знакомой. Следую за ней, чтобы предстать перед тем, кого осведомили о моем визите. За старым столом, покрытым скатертью с бахромой, сидит молодой мужчина. Открыто улыбается, здоровается и куда-то мигом ретируется.
- Мы живем в этом доме четвертый год, - говорит Марина с улыбкой.
Ей очень нравятся старые, исторические дома. И потом, должен же кто-то в них жить, чтобы в них теплилась жизнь. Чем дольше я смотрю на улыбчивое лицо Марины, тем больше оно кажется мне знакомым. Пытаюсь вспомнить, откуда же я могу знать эту женщину с правильными чертами лица. Но необходимость задавать вопросы, вести беседу мешает сосредоточиться на этой мысли. В гостиной много книг. Они уложены на полки, расквартированные прямо на полу. На множественных полках сверху глиняные кувшины. В комнате много картин, а у выхода из комнаты портрет Марины, сделанный карандашом.
- Мне показалось, что тут у вас творческая мастерская, и ваш портрет… - пытаюсь я прощупать почву.
- Нет, мы здесь живем. У меня папа скульптор. Пойдемте, я вам покажу нашу кухню, - устремляется она вперед.
Кухня - это маленькая, наполненная чудесами табакерка. Старая, "оттюнингованная" мебель. Стол посередине комнаты и наскоро снятые из духовки пироги. И еще люстра, под которой я зависла, как младенец под рябящей над головой погремушкой. Если кухонная мебель создавалась неким грузинским дизайнером, как сказала Марина, это висящее над головой чудо она выдумала сама.
- Ведь это же корзина для пойманной рыбы, - я обличительно ткнула в сеточный цилиндр люстры.
Марина широко заулыбалась и подтвердила.
- Да, я нашла старую рыбацкую сетку и решила, что она вполне сойдет для новой люстры.
Пока я, вперившись в потолок, рассматривала люстру, Марина уже приготовила мне угощение – кусок ароматного пирога. Ужасно вкусного пирога, с каким-то пряным вкусом – гвоздики, кардамона, корицы и еще всякой всячины. Наградив меня сладким, Марина опять куда-то убежала, громко стуча каблуками.
Я, пользуясь моментом, поглощала неприлично вкусный пирог и делала снимки. Не женщина, а просто находка, думала я про себя. И люстру из отходов соберет, и пирогами обалденными накормит, и коня, скорее всего, на скаку остановит.
Как объяснила мне Марина, кухня, расположенная в веранде, раньше была открытой. А потом ее застеклили и превратили в кухню.
- В старых домах заключена душа города, - мечтательно говорит Марина. – К сожалению, многим жильцам не по карману сохранять такие дома, реставрировать. Люди, например, меняют деревянные рамы на пластик, не понимая, что помещения от этого не дышат. Жаль, что при передаче жилья в собственность владельца не обязывают заботиться о памятниках культуры. Эту функцию фактически возложили на государство. Но в этом смысле ничего не делается. Старые дома тихо рушатся. Если бы между государством и собственником заключался некий договор, то и многие дома сегодня были бы намного функциональнее. Софинансирование спасло бы старый город от разрушения.
Тут я вспоминаю, что доброжелательная хозяйка изначально куда-то спешила, а теперь готова говорить о спасении старых домов. И замечаю:
- Извините, но вы ведь спешили, а я у вас отнимаю время…
Тбилисский дом Иосифа Орбели - человека, дважды спасшего Эрмитаж >>>
- Да что вы! Все нормально, напротив, это вы меня извините. Я забежала домой на полчаса и снова должна бежать по делам. Марина настояла на том, что она меня проводит. Спускались мы по лестницам вместе. Тут я решила задать ей интересовавший меня с самого начала вопрос:
- А в квартире, где жил Есенин, можно ли поговорить с кем-нибудь из жильцов.
- Женщина, которая могла бы что-нибудь по этому поводу рассказать, умерла. Вы опоздали на пару лет с визитом, - грустно улыбается Марина. – А с хозяевами этой квартиры на первом этаже вы вряд ли сможете поговорить по той простой причине, что их нет в Грузии.
Мы доходим до двери и расстаемся. На обратной дороге перебираю в памяти наш разговор, представляю лицо собеседницы. Иду по каменистому спуску не спеша, смакуя каждую минуту тбилисского вечера. И тут меня как осенит! Это же экс-министр культуры Грузии Марина Мизандари.
О заместителе министра культуры Грузии Марине Мизандари узнали в стране после громкого скандала вокруг золотого рудника Сакдриси. В 2006 году в районе Сакдриси работала группа ученых во главе с немецким археологом Томасом Штольнером. В результате раскопок, произведенных на этом месте, были обнаружены предметы древности, свидетельствующие, по утверждению ученых, о том, что в этом месте древние люди добывали золото еще пять тысяч лет назад. Руднику после этого был присвоен статус культурного наследия, согласно которому на объекте была запрещена добыча руды. Однако в 2013 году министерство культуры отменило статус, выданный им же ранее, и разрешило компании проводить золотодобывающие работы. В марте 2014 года компания развернула на холме Сакдриси горнодобывающие работы.
Княжеский дворец для президента - здесь будет работать Саломе Зурабишвили >>>
В Грузии это событие восприняли неоднозначно. Часть общества вышла с протестом против действий золотодобывающей компании RMG Gold и выданного министерством разрешения. Манана Мизандари оказалась в числе протестующих. Она осудила действия собственного ведомства и поплатилась за это должностью.
Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся, обратилась я к самой себе словами Хачикяна. Ну почему память иногда играет с человеком в прятки, а…?!
- Ничего, - подбадривала я себя на ходу, - как-нибудь вернусь в есенинский дом. Нужно записать у экс-министра рецепт обалденного пирога.
