Недоумевать, однако, лишне. Уровень владения знаниями тесно связан с качеством социально-экономических и политических преобразований в стране. А они как раз на виду. Международный опыт свидетельствует, что низкий уровень IQ характерен для бедных и экономически слабых регионов. И в Грузии этот показатель, отбрасывающий ее из числа цивилизованных государства, не очень-то вяжется с двузначными цифрами экономического роста, которыми оперирует власть.
Что же ближе к действительности? В политической и общественной жизни многое легко удается прикрыть обманчивой мишурой и демагогией. Однако отсутствие знаний и интеллекта сразу бросается в глаза и подделать их почти невозможно. IQ в этом смысле служит универсальным критерием. К тому же эксперт Рамаз Сакварелидзе напоминает, что его французские коллеги еще в 90-е годы предсказали нашей стране повальную необразованность. Объяснение они дали простое, но довольно убедительное: по понятным причинам грузины забывают русский, но не изучили английский настолько, чтобы получить доступ к качественной информации.
Грузия и сейчас фактически остается без языка-посредника. Можно, конечно, возразить, что есть категория молодежи, хорошо владеющая английским, а также немецким, французским, турецким и другими иностранными языками. Но прослойка недостаточно велика. Да и знающие иностранный способные молодые люди, как правило, изыскивают способ перебраться за рубеж.
Безусловно, процесс наращивания (как, собственно, и падения) коллективного интеллекта и долгий, и сложный, и противоречивый. Однако в любом случае трудно отыскать аргументы, оправдывающие политиков, которые, завышая на протяжении многих лет самооценку, трубили совсем не о том! Иными словами, "глупеющее" по результатам международных исследований грузинское общество давало им меньше всего оснований для самоудовлетворения.
Если не уяснить эту простую истину, процесс будет прогрессировать и дальше. Это хорошо прослеживается на причинах такого "поглупения", истоками уходящих в прошлое. Да, да – в ту счастливую пору, когда по удельному весу обладателей высшего образования Грузия стояла на передовых позициях в мире. А диплом вуза считался едва ли не панацеей от социальной и этнической неполноценности. Не образование, а именно диплом, который некоторые рассматривали даже как часть… приданого невесты, плодя "дипломированных" домохозяек.
Тут, правда, важно четко расставить акценты. С одной стороны, тяга к знаниям всячески поощряется. С другой – массовость, превратившись в повальную моду, ведет к потере глубины и качества. Хуже – к нецелевому приобретению и трате знаний, а в итоге – к их девальвации. Давно следовало понять, насколько нелепо смешивать понятие массовой культуры с культурой масс. Как и проводить знак равенства между поголовным образованием и подлинными знаниями. В каком-то смысле мы пожинаем сегодня плоды перерастания отдельных деформаций грузинской системы образования в устоявшуюся тенденцию.
Вдобавок, обрастающую инновациями, не очень, на мой взгляд, отвечающими традициям грузинской научно-преподавательской школы. Будучи журналистом, не возьмусь категорически отвергать, например, тестовую систему оценки знаний. Не исключено, она даже ускоряет процесс заучивания и позитивно сказывается на IQ. Тем не менее, вряд ли кто станет спорить, что тесты, скорее, способствуют "роботизации", нежели интеллектуализации мышления.
В Тбилисском госуниверситете, в пору моей учебы в нем, никто нам тестов не составлял. Более того, почти никто из преподавателей к экзаменам не готовил ни билетов, ни набора вопросов. Система казалась простой, но была необыкновенно эффективной. Сначала "автоматом" предлагалась оценка "удовлетворительно". Уважаемые профессора не сомневались, что все студенты, прослушавшие курс их лекций, как минимум, имеют удовлетворительное представление о предмете.
Кстати, лекции эти собирали полные аудитории, и слушать их приходили даже сверстники с других факультетов. В университете это поощрялось. Да и на "автомате" получить "трояк" соглашались единицы. А дальше предстоял прямой диалог с экзаменатором. Причем, профессора, похоже, и сами не всегда знали, куда и как повернется разговор. Да это и не важно. Для получения высокой оценки главным было не перечисление набора заученных сведений, а готовность мыслить, анализировать, сопоставлять. В том числе, спорить. Это тоже не воспрещалось.
Нам посчастливилось застать многих больших ученых, в том числе, учеников отцов-основателей университета. Общение с ними не просто несло глубокие знания, но и учило смелым и неожиданным поворотам мысли. Не знаю, как в те времена рассчитывали баллы IQ, но можете не сомневаться – с мышлением и интеллектом проблем в главном вузе страны не было.
Сегодня стиль и методы преподавания изменились, и, символически выражаясь, мы не уплыли дальше Соломоновых островов. Хотя суть проблемы, на мой взгляд, не в методике и навыках современных профессоров. Беда в том, что грузинская система образования не сумела грамотно подстроиться к условиям рыночных отношений, сохранив лучшие традиции.
Высшая школа соединила слепо скопированные инновации с социальными ориентирами представителей нации, считавших диплом атрибутом приданого дочери или невестки. Этот методический конгломерат удобно вписался в современную схему платного обучения. Работники высшей школы забыли при этом об элементарной истине: оплачивая из своего кармана учебу, студент покупает право на получение знаний, а не сами знания, которые купить невозможно.
В условиях Грузии принципы коммерции глубоко въелись в высшую школу. Опасен, однако, не столько сам бизнес, сколько система, которая делает бухгалтера более важной фигурой, чем профессор. Она неминуемо вызывает смену приоритетов, ставит все с ног на голову и рано или поздно для любого, пусть даже процветающего вуза завершится крахом.
Владельцы частных учебных заведений при первой же возможности вкладывают средства в их расширение, но думают лишь о контингенте, который приносит им доход. А вуз – это еще и серьезная инфраструктура. Любопытно было бы узнать, сколько за годы рыночной экономики было построено частными вузами обычных студенческих общежитий? Не говоря уже о так называемых кампусах?
Судя по всему, почти никто об этом и не думал. Когда после двух лет пандемии вузы перешли на очное обучение, большинство студентов из сельской местности оказались не в состоянии продолжить учебу. Из-за резко возросших цен они не могли оплатить аренду квартир в Тбилиси. Мало кому по карману платить за жилье по 1000-1500 лари в месяц.
Почему этот вопрос выпал из поля зрения министерства? Да потому что на него свалилась масса других забот. Какой еще IQ, если в скором времени в стране может стать элитарной привилегией получение элементарной грамотности. Как пишут газеты, самая скромная экипировка школьника стала обходиться в 600-700 лари. А теперь пересчитайте на число детей, которых призывают иметь наше правительство и Грузинская православная церковь, то есть, как минимум, на три. Многие такие семьи, отправив детей в школу, какое-то время почти голодают, пишет профессор Паата Абашидзе.
Нынешний вселяющий тревогу коэффициент IQ – это всего лишь начало. Если тон в системе просвещения по-прежнему будут задавать бизнесмены и бухгалтеры, можете не сомневаться, что Соломоновы острова скоро скроются за горизонтом далеко впереди нас…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции