Он пристал к нам, когда мы шли по подземке с прогулки. Незнакомый 60-летний мужчина потянулся к моему сыну, обдавая меня отвратительной смесью винного перегара с табачной отрыжкой.
— Вай шен генацвале!
Грязная рука с обломанными ногтями сделала привычное движение, чтоб потрепать ребенка по щеке.
Я отстранила его, дернула объект для выражения симпатий и ускорила шаг.
— Подождите, калбатоно (вежливое обращение к женщине — прим. ред.), не обижайтесь, — начал извиняться этот странный субъект, чем-то отдаленно напоминающий Михалкова. – Я очень люблю детей. Когда вижу, просто с ума схожу. У меня тут где-то конфета была, — он стал хлопать себя по карманам потертой дубленки.
Для меня это был удобный момент, чтобы увеличить расстояние. Через несколько дней мы наткнулись на этого приставалу на выходе из магазина. Напрашивался простой вывод: значит, мы соседи по улице. Подозрительный тип снова начал свои заигрывания с ребенком, а меня почтил пьяными мемуарами о том, как хорошо было в Москве 30 лет назад.
Кое-как отделавшись от такого надоедливого внимания, тут же натолкнулись на пенсионерку из соседнего корпуса, Зину. Она у нас хранительница глобальной информации о всех и вся в масштабах нашего района. Поэтому я у нее поинтересовалась, кивнув на уходящего говоруна.
— Это что за явление?
— А, это Гиви, — Зина постоянно кого-то обличает и критикует, а тут на ее лице появилась мимолетная жалостливая улыбка. – Тут его все знают. Вон, на пятом этаже его немытые окна, — она махнула в сторону корпуса напротив. — Он из очень приличной семьи врачей. Я его давно знаю. Наши отцы работали вместе. Гиви в молодости был, как голливудский киноактер. Не то, что сейчас. Весело проводил жизнь. Рестораны, развлечения. Кстати, в свое время был неплохим хирургом. Потом как-то угораздило его влюбиться в разведенку с двумя детьми. Та от него забеременела. Видно, было у Гиви сильное чувство, раз он решил после всех своих похождений в 40 лет на ней жениться. Но его мать Этери легла костьми – не дала. "Женись на девушке своего круга, а эту аферистку я в дом не пущу!". Они долго скандалили, и в итоге Этери разбила это дело. "Аферистка", ее Этери по-другому не называла, сделала аборт и выгнала Гиви раз и навсегда.
Чувствовалось, что Гиви сильно переживал этот разрыв. Стал спиваться. Сделал две-три неудачные операции, посыпались жалобы. Пошли неприятности одна за другой. И, несмотря на отцовские заслуги и знакомства, его выгнали с работы. А тут еще 90-е годы, у нас пол-института хороших врачей сократили просто так. Кто бы тут вспомнил о Гиви.
Еще хорошо, что благодаря брату он совсем в бомжа не превратился. Заза каждую неделю ему и матери продукты носит и коммуналку оплачивает.
— А что, мать еще жива?
— Ну да, Этери сейчас 95 лет, но характер не меняет, все еще командует парадом. Ты меня знаешь, — Зина оживилась, входя в роль защитника "униженных и оскорбленных". — Я ей как-то высказала: "Это вы виноваты, что сыну жизнь поломали!".
— И как она среагировала?
— Молчала, естественно. Потому что это правда. Гиви, сама видела, так и слоняется бессмысленно по району. Ему наши соседи пиво покупают, жалеют. Он полстакана выпьет – и уже готов. Ты же в курсе, что у меня соседка Лали частный детский сад держит. Знает его зацик и позволяет ему потешиться. Так он заходит туда и часами с детьми возится. То машинки с ними катает, то какую-то чушь им рассказывает. Дети от него в восторге. Облепят Гиви, как большого медведя – и все счастливы. На днях вышла я лестничную площадку подмести. Слышу, этажом ниже какие-то хлюпающие звуки. Оказывается, Гиви на ступеньке сидит, прислонившись к стенке, и плачет. Подошла я к нему с веником поближе. Вроде, бормочет что-то. Только и разобрала: "У меня могли быть свои!". И качается, как от зубной боли.
Стала я его теребить.
— Встань, Гиви! Что ты тут расселся. Иди домой, поспи.
Он на меня – ноль внимания.
Я опять его трясу за плечо.
— Вставай, Гиви! Скоро пять часов. Детей из детского сада начнут выводить. А ты тут в таком виде. Стыдно.
Как ни странно, это подействовало. Он встряхнулся.
— Да, да, ты права. Не нужно им меня таким видеть. Мужчины не плачут — мужчины огорчаются…
И поплелся в свою берлогу, к мамочке.
Тут Зина под занавес меня обнадежила.
— Так что раз он вас заметил, еще не раз подойдет…
