Политологи продолжают гадать, что заставило Бидзину Иванишвили вернуться в политику?!

Говорят, чужая душа – потемки. Возможно, потому в душу к посторонним мы предпочитаем не лезть. Довольствуемся оценкой их поступков, а чем эти поступки продиктованы, волнует нас, лишь если дело касается членов семьи или близкого окружения. Хотя встречаются и исключения из правила. Например, когда мотивы, которыми руководствуется личность, способны побудить ее к действиям, затрагивающим каждого из нас.

Неудивительно, почему грузинская общественность так сильно жаждет докопаться до истинных причин, заставивших вернуться в политику Бидзину Иванишвили. Что могло заставить официального миллиардера из списка Форбс, бывшего премьера и основателя "Грузинской мечты" нарушить клятвенное обещание никогда больше (во всяком случае, публично) не заниматься активной политической деятельностью?

Попробуем понять. Тем более, нетрудно было предугадать, что резонанс от очередного выхода на политическую сцену будет не тот, что при первом появлении на ней в 2011 году. Тогда почти все общество охватило воодушевление, продиктованное уверенностью в том, что в жизнь ворвалась свежая струя, несущая справедливость и надежду на избавление от пресса прежней власти.

Именно так мотивировал свое появление в политике и сам Иванишвили. Но сегодня у него, вроде бы, не должно было появиться очевидных причин для тревоги. Согласно заявлениям правительства, темпы экономического роста в стране превосходят самые радужные прогнозы. Практически нейтрализованы факторы, провоцирующие повторение киевского майдана. Михаил Саакашвили, хоть и не на нарах, но отбывает срок. А напор политических сторонников, требующих его освобождения, сник буквально на глазах.

Более того, перед самым "выходом" Иванишвили в свет рампы, Грузия удостоилась статуса кандидата в члены Евросоюза. Это выбило главный козырь из рук ярых противников власти. В результате основное ядро оппозиции решительно себя дискредитировало, а "Национальное движение", как считают политологи, сполна пожинает плоды своей идеологической безликости.

Тем не менее, явные противоречия присутствуют и в утверждениях "Мечты". Если быть предельно честными, они, скорее, смахивают на попытку убедить самих себя, а не население. Начнем с элементарного: статистически зафиксированный рост грузинской экономики на повседневной жизни подавляющего большинства граждан никак не сказался. Многие острые социальные проблемы по-прежнему не решены и, что хуже, не решаются.

За примерами далеко ходить не надо – они на виду. Оптимистические заявления правящих лидеров не в состоянии объяснить и, тем более, оправдать повышение цен на товары и услуги, опережающее рост зарплат, пенсий, социальных выплат, пособий и т. д. Поскольку данной тенденции подвержены все категории граждан, ее невозможно замалчивать или не заметить.

Как нельзя не заметить прежнюю напряженность между властью и ее оппонентами. Поляризация за последнее время, вроде бы, спала и, казалось бы, процесс следует всячески приветствовать. Однако, к сожалению, он стал не результатом солидаризации или поиска компромиссов. Просто оппозиция, до последнего настаивавшая на том, что в условиях "Мечты" европейский статус Грузии не предоставят, окончательно всех разочаровала.

Впрочем, за счет такой "деполяизации" у власти полностью развязались руки. Она то ли не замечает, то ли не намерена замечать, что разрыв между нею и населением стремительно углубляется. По мнению экспертов, риск дисбаланса и непредсказуемости особенно возрастает в год выборов.

По мнению политолога Корнелия Какачия, лидеры "Мечты" исчерпали ресурс для конструктивных обещаний, и их позиции в СМИ и гражданском обществе серьезно поколеблены. На первый взгляд, по итогам всех опросов, у партии большое преимущество перед политическими конкурентами. Но лишь потому, что, как иронически заметил один из экспертов, ей некому проигрывать!

Тем не менее, что-то все же встревожило Иванишвили, ведь, уверен политолог Вахтанг Дзабирадзе, он столь же успешно мог продолжать контролировать ситуацию, оставаясь в тени. Сам Иванишвили объяснил свое решение тем, что оппозиция полностью разгромлена, и у правящей партии может закружиться голова. К тому же, когда некому противостоять снаружи, противостояние может начаться внутри.

Мотив, в принципе, понятен. Из него следует, что основатель "Мечты" сознает личную ответственность в сложившейся ситуации. Но, замечает Дзабирадзе, не менее важно понять ответственность перед кем: перед электоратом партии, перед всем грузинским народом или перед какими-то силами и субъектами?

Поскольку конкретно сослаться на проблемы социальные Иванишвили не счел нужным, логично предположить, что его преимущественно беспокоит настрой внутри самой "Мечты". Фраза "может закружиться голова" допускает широкое толкование. Но что бы кто ни говорил, надо думать, у бывшего премьера появились реальные опасения утратить контроль над действующими лидерами.

Похоже, руководство "Мечты" действительно стало, не стесняясь, чрезмерно выпячивать свою роль и личные заслуги в получении статуса. Конечно, в заявлениях ее лидеров по случаю этого события в довольно помпезной форме были упомянуты и основатель партии, и грузинский народ. Вот только в помпезности этой откровенно угадывалась какая-то клишированная обязательность. А Иванишвили всегда тонко и болезненно чувствовал такого рода вещи...

После ухода из публичной сферы ссылки на него в прессе и на телевидении постепенно сошли на нет. Естественно, если не считать постоянных наскоков оппозиционных комментаторов, продолжавших обвинять "теневого" лидера во всех смертных грехах и проблемах страны. Нельзя исключать, что и в европейских структурах намекнули: после предоставления статуса там хотят иметь дело с персонами, легитимно представляющими власть.

С одной стороны, решив подать себя в качестве частного лица, Иванишвили, вроде бы, добивался, чтобы склочный грузинский политический спектр о нем забыл. Однако легко забывать людей, как известно, свойственно не только политике, но и истории. В конечном счете, в ее анналах, как правило, остаются имена, которые публично ассоциируются с зафиксированными в летописи событиями. До того, кто реально за ними стоял, потомки докапываются не всегда. Так что чисто по-человечески Иванишвили вполне можно понять.

Странность в другом: зачем в процессе легализации понадобились откровенно надуманные организационные приемы и формы?! Пост почетного председателя по традиции является признанием заслуг личности, но отнюдь не его реальной власти. Между тем поправки, внесенные в Устав "Грузинской мечты" на очередном съезде партии, позволяют этому человеку сосредоточить в руках всю полноту власти. Он даже вправе фактически единолично назначать премьер-министра.

Как заметил Вахтанг Дзабирадзе, полномочий у почетного председателя "Мечты" теперь больше, чем у действующего. И вряд ли кого-то всерьез способно сбить с толку название должности. Но название позволяет деликатно завуалировать суть происходящего. Чем, кстати, и воспользовалось большинство экспертов и аналитиков. Почетный пост стал своего рода отмазкой. Впрочем, не исключено, что и вызовом.

Во всяком случае оппозиция, у которой появился реальный повод для оппонирования, равнодушно пожала плечами: мол, возвращение Иванишвили попросту узаконило реально существующее положением дел. Может и так. Но, согласитесь, одно дело манипулирование из-за кулис и совсем другое – если узнаваемые элементы авторитарного стиля получают официальное воплощение.

Что лучше? Не хочется спешить с ответом. В таких случаях обычно многозначительно восклицают: время покажет. Однако время уже показало, что подобный стиль крайне рискован и, прежде всего, для самого его носителя.

Большинство экспертов сходится на том, что шаги, предпринятые Бидзиной Иванишвили, нацелены на усиление контроля над ситуацией. Поскольку грузинское общество кровно заинтересовано в стабильности, в целом их комментарии выдержаны в позитивной тональности.